.
плясать голыми.
Святополк покраснел и смущенно пробормотал, что ему совсем неинтересно смотреть на пляски голых девок.
Владимир покосился на него дурным глазом, однако что-то надумав, затем равнодушно кивнул, разрешая уйти.
Святополк вышел из парадной палаты, где шел пир, недоумевая и гадая над тем, за какой необходимостью Владимир пригласил его в Киев на свой обычный пир.
Вместе с ним вышли и дружинники, всегда охранявшие его по приказу Свенельда, который опасался, что со Святополком расправятся, как и с его отцом. Когда возможно было, Свенельд сам сопровождал Святополка, но в этот раз, ожидая нападения поляков, он остался в Турове.
В коридоре, слабо освещенном несколькими скособоченными оплывшими сальными свечами, не столько светившими, сколько испускавшими черную копоть, с вонючим запахом нехолощеного кабана, Святополк столкнулся с Глебом.
Глеб худощавый мальчик, тянущийся вверх, как юный тополек, одни углы и тощие костлявые ветки. В полуночном сумраке в больших, как у ночной птицы, глазах на бледно-меловом овале лица блуждают желтые искорки, отблески сальных светильников.
Увидев Святополка, он заулыбался, показывая в черном разрезе рта фарфорово-белые зубы. Он полез обниматься, ласково приговаривая:
– Здравствуй, братушка. Я так рад видеть тебя. Так рад.
Святополк подал знак глазами, чтобы сопровождавшие его дружинники с мрачными лицами прошли немного вперед, и осторожно обнял Глеба.
Глеб единоутробный близнец Борису, но родился немного позднее Бориса, а потому Борис считался первенцем, а Глеб вторым. Да и по характеру он был гораздо мягче Бориса и покладистее.
Наконец, Глеб отпустил Святополка из своих объятий. Всматриваясь в лицо Святополка, он поинтересовался:
– А что ты приехал в Киев?
Дружинники стояли в нескольких шагах дальше по коридору и, слушая разговор между братьями, внимательно смотрели по сторонам, – в темных переходах княжеских палат многое что может случиться.
Святополк с Глебом, да и с Борисом, был в хороших отношениях, не то что с язвой-Ярославом. Поэтому Глебу он отвечал любезно:
– Отец вызвал на пир.
Ответ Святополка вызвал у Глеба неподдельное удивление:
– Отец вызвал тебя на пир? И ничего более?
Святополк пожал плечами.
– И ничего более пока не говорил.
– Странно, – проговорил Глеб и рассудил: – Странно, что он тебя пригласил на пир. Не хотелось бы об этом говорить, но все равно, все это знают, – он почему-то не любит тебя, а потому прочит в Великие князья не тебя, а Бориса.
Святополк на мгновение вытаращил глаза, как корова, увидевшая первый снег, – и необычно, и манит, и страшно. Глеб открыто сказал то, о чем остальные даже думать боялись. В голове Святополка мелькнула мысль, что с таким языком княжич долго не проживет. Затем у него появилось подозрение, что Глеб все это сказал неспроста. Но зачем? Непонятно… Или он хотел, чтобы Святополк вспылил и осудил планы отчима? Но Святополк не так глуп, чтобы лететь