Комдив. От Синявинских высот до Эльбы. Борис Владимиров
бревнами, служили бойницами, или бойницы специально прорезались в стенах домов. С наружной стороны эти срубы заваливались и утрамбовывались снегом, что делало их труднонаблюдаемыми. В каждом таком оборонительном сооружении устанавливались пулеметы, а в некоторых – артиллерийские орудия и минометы. Вне населенных пунктов применялись стенки (заборы), сложенные из бревен с бойницами высотой до одного метра, шириной 80—90 см и длиной 5—6 м и более, а в низких местах клались настилы из бревен для стрельбы лежа. Наши войска, ведя наступление на заблаговременно укрепившегося противника, вынуждены были действовать в очень сложных условиях, к чему они, надо прямо сказать, тогда еще подготовлены не были.
От начала марша и до ввода 140-й бригады в бой части бригады ночами по колено в снегу двигались шестнадцать суток. Каждый шаг требовал большого физического напряжения, что выматывало силы бойцов. Низкорослые монгольские кони проваливались в снег по самое брюхо и из последних сил тянули повозки, минометы и артиллерийские орудия, останавливаясь через каждые 40—50 м. Автомобили буксовали в снегу, и их подталкивали выделенные для этой цели команды. Местами автомобили зарывались в сугробы и застревали. Пока их вытаскивали, колонны останавливались, и утомленные бойцы стоя дремали. Менее выносливые, сойдя с дороги, ложились в снег. Их находили, будили, поднимали на ноги и тащили вперед, пока они не приходили в себя.
Когда наступал рассвет, части бригады укрывались в лесу на дневной привал. Разгоряченные на марше люди, промокшие от пота, первые минуты не чувствовали холода, хотя мороз достигал 20 градусов, валились в снег и, прижавшись плотнее друг к другу, засыпали. Мороз же быстро хватал за мокрые спины прозябших до костей бойцов и поднимал снова на ноги.
В нелетную погоду разрешалось разводить костры, но и эта мера не приносила большого облегчения. Мало кто из командиров и бойцов умел по-настоящему ставить шалаши из веток хвойных деревьев. В них гулял ветер, выдувая тепло. Бойцы ложились поближе к костру и ворочались все время, подставляя огню то один, то другой бок. Так проходили часы дневного отдыха в борьбе с пронизывающим холодом за драгоценные минуты сна. Дневные привалы превращались в настоящую пытку, и люди все больше слабели и теряли силы. С каждым привалом росло число простуженных, а обгоревшие полушубки и валенки заменить было нечем. Уже 10 марта командир корпуса генерал-майор Н.А. Гаген вынужден был донести командующему армией: «Дороги тяжелые, личный и конский состав 137-й и 140-й бригад переутомлен».
В безоблачные дни немецкие самолеты утюжили небо в поисках войск корпуса. Несколько раз налетали «юнкерсы» и бомбили, но, благодаря рассредоточенному расположению частей на привале и хорошей маскировке, потери в бригаде были незначительными.
Несмотря на чрезмерную физическую усталость, личный состав продолжал стойко переносить трудности зимнего марша. Бойцы хорошо знали, что армия сражается за снятие блокады Ленинграда, и это поддерживало их дух. Они мужественно