Захребетник. Генри Лайон Олди
ему с камзола цвета корицы один золоченый крючок.
Потом, остыв, мудрец извинился, достал иголку с ниткой и пришил крючок собственноручно. Да так, что любой портной обзавидовался бы.
После визита в диспутарий Джеймс почувствовал себя созревшим для горних высот мудрости. Заводя разговоры под красное винцо, он оставил пустяки, не заслуживающие доброй драки, и принялся обсуждать вещи возвышенные, можно сказать, философские. Нет истинной дружбы на земле. Добро и зло – яркие погремушки для наивных идиотов. После меня хоть потоп. Живи сегодняшним днем. Все женщины… Ну хорошо, не все. Вы, сударыня, счастливое исключение.
Но в целом-то вы со мной согласны?
С ним соглашались.
Или спорили, что, в сущности, лишь увеличивало количество мудрости на земле.
Похоже, не только у Джеймса Ривердейла недавно рухнули идеалы. На бульваре Джудж-ан-Маджудж хватало скороспелых циников, случайных мизантропов и взрослых, опытных, славно поживших на белом свете людей от пятнадцати до двадцати пяти лет, которым прописали лечение курортом.
– Хаммам! Банный день! Парим, моем! Чешем пятки, вправляем мослы…
– Пеналы! Каламы! Чернильницы!
– Кому древний артефакт? Из Жженого Покляпца?! Из Цветущей Пустыни?!
– Халва!
– Публичные казни! Все на площадь Чистосердечного Раскаяния!
– И вот эта пери, чьи бедра – кучи песка, а стан подобен гибкой иве, покачиваясь и смущая умы, говорит мне голосом, подобным свирели: «Пять дхармов, ишачок, и стели коврик хоть здесь…»
– А ты?
– А что я? Постелил…
– Халва-а-а-а-а!
– Рустенские клинки! Ла-лангские копья! Сами колют, сами рубят!
От разносчика халвы до наемного зазывалы, что драл глотку перед оружейной лавкой, было ровно девять с половиной шагов. Это если идти по прямой. Зачем Джеймс считал шаги – неизвестно. И зачем решил зайти к оружейнику, тоже осталось загадкой в первую очередь для него самого. Покупать копье, которое, согласно рекламациям, само колет – орехи, что ли? – он не собирался.
Любому копью-самоколу Джеймс Ривердейл предпочитал рапиру в правой руке и дагу в левой. Но отпрыск семьи, поколение за поколением рождавшей учителей фехтования, сам отменный боец, любимец маэстро Франтишека Челлини, прошедший полный курс воинской гипноконвертации в хомобестиарии храма Шестирукого Кри; человек оружия до мозга костей…
Странно, что он не явился в эту лавку сразу по приезде в Баданден.
Должно быть, цветущие абрикосы отвлекли.
Наличие зазывалы наводило на грустные размышления. Хороший клинок не требует, чтобы про него орали на весь бульвар. Настоящий булат из Рустена любит тишину, потому что, как правило, провозится контрабандой. Но, шагнув за порог и окинув взглядом стойки с товаром, предназначенным для нанесения ран разной степени тяжести, Джеймс понял: все не так уж плохо.
Вполне славные крисы из Мальтана.
Можно кое-что подобрать из стилетов.
Копья