Подлецы и герои. Александр Афанасьев
стены, ковры под ногами, устилающие каждый сантиметр пола. Генерал подозрительно огляделся.
– Что здесь?
– Здесь, брат, тебе предстоит ожидать явления истинного имама.
Генерал снова коснулся рукой кобуры, но ничего не сказал. В конце концов, пистолет у него не отобрали. Доброе русское оружие работы Сестрорецкого оружейного завода, двадцатизарядный «браунинг» с пятидюймовым стволом. Если даже здесь ловушка, то нескольких человек он заберет с собой…
– Долго ли ждать?
– Имам сам решит, когда явиться. На твоем месте, брат, я бы посвятил время, отпущенное имамом на ожидание, молитве.
Ахлаги исчез за одной из дверей. Генерал осмотрелся по сторонам, толкнул ту дверь, откуда они зашли в комнату, – открыто. Тот же самый коридор, длинный, темный, на удивление прохладный и пустой. Прошел через комнату, толкнул дверь, за которой скрылся Ахлаги, – заперто. Огляделся более внимательно, однако на стенах ничего не обнаружил, и на полу – тоже, и на потолке…
Хотя нет.
Были ковры. На коврах рисунок – какая-то мечеть, непонятно какая. Но сами ковры были недорогими, генерал сам недавно купил ковроткацкую фабрику и мог отличить дорогой ковер от дешевого. Выругавшись про себя, генерал уселся на ковер и принялся ждать.
Молитву он, конечно же, не читал. Он просто забыл все молитвы, ибо не молился уже давно. Он просто считал – от тысячи обратно, как это привык делать во время скучных и бессмысленных совещаний в Тегеране, когда только так и можно было скоротать время.
Минута текла за минутой – медленные и бессмысленные.
Примерно на «семистах пятидесяти» генералу показалось, что за дверью, откуда они пришли, кто-то стоит. Подкравшись – он считал, что крался бесшумно, но это было не так, – генерал рванул дверь на себя.
Ничего. Тот же темный, пустой, удивительно прохладный коридор. В комнате тоже было прохладно, хотя ни вентилятора, ни кондиционера в ней не имелось.
Генерал вернулся на ковер и снова начал считать. Снова – потому что он не смог вспомнить, на какой цифре остановил счет, это было непривычно, ибо генерал обладал хорошей памятью. Подумав, он начал считать опять от тысячи.
Девятьсот девяносто девять… Девятьсот девяносто восемь… Девятьсот девяносто семь…
Внезапно прервав счет, генерал подозрительно уставился на пол. Ему показалось, что там скребется мышь. Он ударил ногой по ковру – и странный звук пропал. Проклятые грызуны…
Он снова не смог вспомнить, на какой цифре начал считать. Снова начал от тысячи.
Девятьсот девяносто девять… Девятьсот девяносто восемь… Девятьсот девяносто семь…
На сей раз он досчитал до девятисот пятидесяти, прежде чем непонятный звук появился снова. Но это была не мышь. Генералу показалось, что где-то под полом кто-то поет…
Это был азан – призыв к молитве, уже отчетливо различимый. Очень красивое и мелодичное пение, услада для слуха любого истинного правоверного. Звук был очень слабый – но генерал на удивление хорошо его слышал.