Медведки. Мария Галина
тарелку в мятую газету и положил в сумку.
– Вот ты нам тут весь бизнес портишь, – дружелюбно сказал мне в спину Жора.
На углу я купил в киоске пакетик с чипсами и колу – очень вредная еда, сплошные калории и усилители вкуса – и пошел к маршрутке. Тут неподалеку автовокзал, народу набивается полным-полно, и я всегда боюсь, что подавят мои покупки.
В конце концов, заработал я хотя бы на то, чтобы один раз проехаться с комфортом, или нет?
Тачка и подкатила, чуть ли не чиркнув по бордюру, серебристая «Мазда», я приоткрыл дверцу и сказал:
– Дачный переулок!
И назвал цену.
Я думал, он станет торговаться, но он молча кивнул. Я захлопнул переднюю дверцу и сел сзади, а сумку поставил на пол – некоторым не нравится, когда большие сумки ставят на сиденье.
Пока я вертелся, пытаясь умоститься, «Мазда» тронулась с места и поплыла вдоль желтых покосившихся домишек, вдоль расстеленных у стен ковриков и газет, на которых выстроились бэтмены, пластиковые фигурки из киндер-сюрпризов, гипсовые богоматери и пластиковые китайские кашпо. Сами стены были увешаны, как флагами, разноцветными махровыми полотенцами, восточными халатами, плюшевыми ковриками, и я увидел уезжающую назад прекрасную бордовую плюшевую скатерть, с кистями и розами, но постеснялся сказать водителю, чтобы притормозил.
Тут я сообразил, что водитель что-то говорит.
– Простите, – сказал я, – недослышал. Задумался.
– Вот мне интересно, кто-то садится спереди, кто-то сзади. Почему?
– Что почему?
– Почему вы сели сзади? Боитесь? Ну да, самое опасное вроде место считается, рядом с шофером, один мой знакомый тачку тормознул, хотел сесть спереди, ручку заело. Так он сел сзади, а на перекрестке в них «бээмвуха» врезалась. На полной скорости. Все всмятку, у него ни царапинки.
– Не знаю, – сказал я честно, – не думаю, что я боюсь. Просто...
Мама как раз тогда ехала сзади. На заднем сиденье.
– А я вам скажу, – он повернул руль, и «Мазда» мягко выехала с булыжника на относительно гладкий асфальт – тот, который спереди садится, он садится, чтобы спереди обзор был. Чтобы видно все. И чтобы с водителем можно было поболтать. Потому что понимает, раз человек остановился, подобрал, то не обязательно ради денег. Может, ему просто поговорить хочется. А те, которые сзади... они скрытные. Они одиночества ищут. Для них водила все равно что автомат, ведет, и ладно. Неодушевленный предмет.
Я поднял глаза, пытаясь в зеркальце над водительским местом рассмотреть говорившего. Увидел серый глаз и небольшие залысины. Затылок у него был крепкий, стриженый, небольшие уши плотно прижаты к голове. Лет тридцать пять – сорок. Тоже психолог, вот те на.
Он неуловимо напоминал моего последнего клиента. Словно вывелась новая порода, все крепкие, все коротко стриженные. Этот, правда, поговорить любит, что скорее исключение. Обычно таким, чтобы разговориться, нужно выпить. Снять зажимы.
Машинально отметил, что у него вроде нет слова-паразита. Странно.
– А ведь что получается? – продолжал он. –