Школа монстров. Лизи Харрисон
астма. Мерстонская школа – одна из лучших школ в Орегоне. А кроме того, здесь мы будем ближе к природе, вдали от искусственной жизни Беверли-Хиллз!
Мелоди невольно улыбнулась. Их отец, Бо, был знаменитый пластический хирург, а мать работала персональным стилистом у звезд. Искусственность была их коньком. Они были рабами искусственности. И все-таки Мелоди была благодарна матери за то, что та изо всех сил старалась защитить ее от нападок Кандис, которая считала, что они переезжают из-за нее. Потому что, конечно же, они переезжали именно из-за нее!
В этой семье образцовых представителей рода человеческого Мелоди Карвер была уродом. Аномалией. Чем-то из ряда вон выходящим.
Бо, несмотря на свои чисто американские корни, обладал экзотической итальянской красотой. Его черные глаза сверкали, точно озерная гладь в солнечный день. Улыбка у него была теплая, как кашемир, а на смуглой от природы коже, невзирая на его сорок шесть лет, не было ни единой морщинки. На его щеках топорщилась модная легкая небритость, и он умел грамотно пользоваться гелем для укладки волос. Мужчин среди его пациентов было не меньше, чем женщин. Всякий надеялся, что, сняв повязки, станет человеком без возраста… таким же, как Бо!
Глории было сорок два, но лицо у нее было безупречным: массаж и процедуры поддерживали ее кожу в идеальном состоянии, избавляя от необходимости прибегать к серьезным операциям. Казалось, будто она на шаг опередила остальное человечество, превратившись в какое-то существо иного вида, способное преодолевать земное тяготение и перестающее стареть после тридцати четырех. Волнистые каштановые волосы до плеч, глаза цвета морской волны, от природы пухлые губы, не нуждающиеся ни в каких инъекциях, – из Глории вышла бы идеальная фотомодель, будь она чуть повыше ростом. Все так говорили. Но Глория, чересчур подвижная и энергичная, всегда утверждала, что сделалась бы стилистом, даже если бы Бо нарастил ей ноги.
Счастливица Кандис унаследовала лучшее от обоих родителей. Она, как и подобает идеальной хищнице, всегда забирала все лучшее себе, так что младшей сестре доставались одни объедки. Она унаследовала голубые глаза Глории и солнечную улыбку Бо, смуглую кожу Бо и нежный румянец Глории. Ее точеные скулы вздымались, как мраморные перила. А ее длинные волосы, которые по желанию послушно завивались или распрямлялись, были цветом как сливочное масло, сдобренное расплавленной карамелью. Подружки Канди (и их мамочки) фоткали ее квадратную челюсть, твердый подбородок, прямой носик и показывали эти снимки Бо, надеясь, что его руки способны сотворить такое же чудо, какое некогда сотворили его гены. И, надо сказать, ему это удавалось.
Даже с Мелоди.
Мелоди всегда была уверена, что ее перепутали в роддоме, и потому никогда не придавала особого значения своей внешности. А смысл? Все равно подбородок у нее невыразительный, зубы похожи на клыки, а волосы прямые и черные. Просто черные. Никаких тебе полутеней и полутонов, никакого масла с карамелью. Черные, и все тут. Глаза, вполне себе зоркие глаза, были серо-стальные и прищуренные,