Кровавый пир. Андрей Зарин
лицо его искривилось злою усмешкою, при виде которой его холопы дрожали с головы до пяток.
Он стукнул в калитку. Брезжило уже утро и по двору сновала челядь.
Ему тотчас открыл калитку холоп Первунок и при виде крови, синяков и царапин всплеснул руками.
– Милостивец ты… – начал он и смущенно замолк, встретя взгляд Сергея.
– Возьми коня да сейчас пришли ко мне в повалушу Еремейку – знахаря. Живо!
И, не выдавая своих страданий, он кое‑как добрался до повалуши и уже там со стоном упал на широкую скамью.
Почти тотчас вошел в горенку знахарь Еремейка. Высокий, сухой старик с лохматой седой бородою, с жидкими косицами на голове и нахмуренными черными бровями, он появился на усадьбе лет тридцать тому назад и со смертью жены деда Лукоперова остался при усадьбе за знахаря. Ни один богатый помещик того времени не жил без своего, так сказать, домашнего врача и без своего домового священника, нередко из расстриг.
Еремейка этот умел варить целебные снадобья, знал корешки и травы, умел заговаривать зубную боль, потрясучку, а девки говорили про него, что он знает и привороты.
Сам он мало говорил о себе и любил уединение.
Лукоперов отвел ему на жилье старую упраздненную баню, и Еремейка жил в ней, увесив стены пучками трав и кореньев, заставив стол разными посудинами.
– Чего тебе? – спросил он угрюмо Сергея.
– Ой, помоги, Еремейка! Огляди! Да скорее, старый! Невмоготу терпеть!
Еремейка раздел его и медленно осмотрел его избитое тело, каждую косточку пробуя рукою, отчего Сергей корчился от боли.
– Знатно тебя, государь, отвозили! – сказал он.
Сергей сверкнул глазами.
– Лошадь, дурак, опрокинула. Ногами помяла!
– Ну, ну, – усмехнулся старик, – мне‑то все едино, что конь копытом, что плетью али батогом. Косточки все целы. Не бойсь, завтра встанешь! Я вот пойду мази изготовлю! А голова пустое. Так, царапина. О камень, видно! Пожди малость!
– Еремейка, – остановил его Сергей, – не завтра, а в эту ночь я должен на коня сесть, слышишь! Пособи, и я награжу тебя.
Старик проницательно посмотрел на него:
– Али мстить хочешь? От мести мало утехи!
– Не твое дело! – крикнул Сергей. – Иди и помни!
– То просит, то лается! – проворчал старик, уходя, а Сергей опрокинулся навзничь и забылся.
Старик вернулся через полчаса в сопровождении Первунка. Они вдвоем обмыли Сергея, потом старик вымазал его мазью и дал выпить своего снадобья.
– Коли потрясучки не будет, ввечеру выйдешь! – сказал он. – Теперь оденься теплее и спи! Я еще зайду к тебе!..
– Позови ко мне батюшку, – приказал Сергей Первунку, – скажи: немешкотно!
Старик и слуга удалились, а на место их через пять минут в повалушу торопливо вошел отец Сергея. Лицо его было встревожено.
– Что с тобою, сынок? Где так убился?
– Тише, батюшка! Закрой дверь поплотнее да выслушай!..
Тот быстро исполнил желание сына и вернулся к нему, тараща