Наложницы ненависти. Вадим Панов
уезжал из Тайного Города и, вернувшись, узнал очень неприятные новости.
Гореслав угрюмо глотнул пива и, вновь покосившись на Треми, продолжил начатый некоторое время назад рассказ:
– Рукомир тогда как с цепи сорвался. Мы его пытались остановить, но… Ты же знаешь Рукомира.
– Знал, – холодно поправил его Крутополк.
– Да, – помедлив, согласился рассказчик. – Знал… все мы его знали. В общем, Рукомир взбесился.
– А что, Лада на самом деле переспала с Захаром? – спросил Крутополк.
– Свечку никто не держал, – вставил Велемир. – Но после той вечеринки она уехала с кровососом и явилась домой только под утро.
– Шлюха. – У ротмистра заиграли желваки. – Что было потом?
– Рукомир послал вызов на дуэль. – Гореслав с сомнением посмотрел на Велемира, словно раздумывая, говорить об этом или нет. – Захар не хотел драться.
– Да что ты? – удивился Крутополк.
– Серьезно, – подтвердил Велемир. – Я присутствовал при разговоре. Епископ предложил свои извинения, а Рукомир… послал его. Очень грубо. Тогда Захар принял вызов и… – Велемир сбился.
– Треми высушил Рукомира? – с нажимом спросил Крутополк.
Велемир отвел глаза.
– Ты же знаешь, что Кодекс предусматривает…
– Треми высушил Рукомира?
– Да, – хмуро ответил Гореслав. – Сразу же после того, как его убил.
– А вы стояли и смотрели?
– Это была честная дуэль, и масан имел полное право на кровь Рукомира.
В мутно-зеленых глазах Крутополка вспыхнула жгучая ненависть. Он тяжело посмотрел на Захара, помолчал и медленно, словно ему свело скулы, произнес:
– Надо кончать кровососа.
– Одни не справимся, – тихо произнес Велемир. – Епископа нам не одолеть.
– Я тут двух фей видел, – добавил Гореслав. – Попросим помочь?
Его сомнения были ясны: люды не являлись магами, а потому, даже несмотря на силу и боевую выучку, затевать драку с масаном было для них форменным самоубийством. Епископ Треми без труда уложил бы и их троих, и еще пару десятков в придачу.
В честном бою.
– Феи не пойдут, – качнул головой Крутополк. – Захар действовал в рамках Кодекса, зачем девчонкам неприятности? Нет, други-дружинники, эту проблему могут решить только те, кто Рукомира любил. Кому он как брат был. – Ротмистр снова выдержал паузу. – Мне Рукомир как брат был. А вам?
Гореслав вздохнул:
– Я с тобой, Крутополк.
– Хорошая вещь хокку, – вздохнул Птиций, наливая себе коньяк. – Рифмы нет, придумывай себе стихи на все случаи жизни.
– Так р-рас… суждают лавочники, – прореагировал на замечание кóнца Треми.
– Я не лавочник, – буркнул Птиций, – я управляющий.
– Чем? – потребовал объяснений любознательный масан.
Сложность вопроса поставила кóнца в тупик. Пару секунд он таращился на епископа, а затем неуверенно помахал в воздухе рукой:
– Не чем, а где. Я… ик… здесь управляю.
– Мной упр-равл… ять не нужно, – возмутился Захар. – Я сам спр-рав… люсь.
– Я