Сезон охоты на «кротов». Максим Шахов
маленькими и грязными, фокусник – обманщиком, клоун – безнадежно тупым и наглым, тетки – жирными, а мужики – старыми. Причем безбожно халтурили все, включая дрессированных собачек!
И вот впервые за двадцать пять лет он снова сидел в блеске огней и громе бравурной музыки под сверкающим куполом. И… ничего не изменилось в его восприятии: ни мужики с тетками, ни клоун. Гера дал себе суровый зарок: никогда в жизни больше не переступать порога цирка!
Но сейчас номер Вадима, которым заканчивалось первое отделение, он смотрел с интересом. Во-первых, номер был не похож на все другие, а во-вторых, даже неискушенный зритель подсознательно ощущал высочайший профессионализм исполнителя. На арене не было обмана, подставок и фальши. Вадим с пугающей меткостью посылал точно в цель стрелу за стрелой из стилизованного под древнегреческий лука. Он длинным пятиметровым бичом гасил свечи, отрубал тлеющий кончик сигары и открывал бутылку шампанского. А когда перешел к заключительному трюку, весь цирк замер.
Сначала разыграли маленькую сценку: два «чернокожих раба» вынесли на арену прекрасную златокудрую пленницу и привязали ее, раскинув руки, к деревянному диску двух метров в диаметре. Потом диск с красавицей подняли под самый купол цирка и осветили мечущимся лучом лишь одного прожектора. Главное внимание сосредоточили на герое в плаще и черной полумаске: для него путь под купол был труден и опасен. Сначала, с манежа, Вадик ступил на очень круто уходящий вверх трос, а когда достиг уровня деревянного диска, перешел на трос горизонтальный. От привязанной красавицы его отделяла десятиметровая пропасть. Расстегнутый плащ полетел вниз, и зрители увидели два ряда сверкающих кинжалов, заткнутых за перевязь, опоясывающую торс атлета.
Музыка смолкла, свет в зале погас. Лишь лучи двух прожекторов сошлись на Вадиме, да белое пятно продолжало метаться по диску с пленницей. Барабанная дробь заглушила свист первого кинжала. Всем показалось, что он воткнулся прямо в руку девушки, и зал ахнул. Но тут же все увидели, что повисла одна из удерживающих красавицу веревок, перерубленная острым, как бритва, лезвием. Шквал аплодисментов разорвал напряженную тишину и тут же стих: Вадим, балансируя на тросе, вытащил второй кинжал…
А после пятого броска случилось то, что, может быть, заметили несколько человек из сотен зрителей, включая журналиста, но и те абсолютно ничего не поняли. Когда рука Вадима с зажатым в ней кинжалом взлетела вверх, освещавший ее луч прожектора неожиданно и резко метнулся в сторону, лишь на какое-то мгновение выхватив из мрака темный угол на узком горизонтальном карнизе, проходящем выше всех зрительских мест. И тут же вернулся на место. Кинжал сверкнул в поднятой руке артиста и полетел в цель, рассекая последнюю веревку на путах спасенной пленницы…
Номер как-то быстро завершился, и герой в маске поспешно скрылся в кулисе. Его порцию оваций с удовольствием разделили между собой «чернокожие рабы» и «златовласка». В зале зажегся большой свет, сигнализируя начало антракта, а на плечо Талеева неожиданно и мягко легла рука пожилой