Бриллиант Фортуны. Валерия Вербинина
но его конь летел так быстро, что преследователи скоро отстали. Из облака вышел портрет императора и погрозил ему пальцем, но, присмотревшись, Каверин понял, что это вовсе не портрет, а Эльстон.
– Бедный племянник! – сказал он противным плачущим голосом, до странности напоминающим голос Варвары Федотовны Голиковой.
– Какой я вам племянник! – с досадой сказал ему Алексей. – Вы украли принцессу грез, немедленно верните ее!
И тут Каверин понял, что это уже не Эльстон, а притихшая, печальная великая княжна. Ему показалось, что ее глаза занимают пол-лица, а под ними лежат голубоватые тени. Она серьезно смотрела на Алексея, не произнося ни слова.
– Отчего вы такая? – спросил он удивленно.
Фрейлина Голикова из-за плеча Александры Михайловны сделала страшные глаза. Каверин сморгнул, надеясь, что проклятая старуха рассеется, как дым, но не тут-то было. Крылатый конь в яблоках и небеса, по которым было так удобно скакать, исчезли, но и княжна, и фрейлина, и часы с амурчиками остались. Не сразу Алексей сообразил, что это уже не сон, а явь.
– Он пришел в себя, – сказала княжна, оборачиваясь к Варваре Федотовне.
– Но он бредит! – ужаснулась та. – Надо позвать доктора!
Княжна с укором посмотрела на нее и повернулась к Алексею.
– Как вы себя чувствуете сегодня, сударь?
Каверин сделал попытку сесть в постели, но у него так закололо в груди, что он вынужден был отказаться от этой идеи.
– Не очень хорошо, – со смешком ответил он. – Благодарю вас.
От сиреневого платья княжны пахло фиалкой. Странно, – прежде Алексей терпеть не мог этот запах, а теперь он почти ему нравился.
– Скажите, – несмело спросил Каверин, – я долго лежал?
Женщины переглянулись.
– Достаточно, – ответила княжна.
– Вы едва не погибли! – вскричала Варвара Федотовна. – Доктор сказал, это чудо, что вы не умерли после такого удара.
При этих словах Алексей окончательно вспомнил происшедшее, и это не замедлило отразиться на его лице. Губы молодого человека сжались, в глазах мелькнули нехорошие огоньки.
– А… мсье Эльстон? – сухо спросил он.
Княжна вскинула голову. Вдоль ее левого виска спадала тонкая развившаяся прядь.
– Он тоже был ранен, но не так серьезно, как вы. Мсье Лабрюни утверждает, что ему больше ничего не грозит.
"Ну, это пока я не встану на ноги», – мелькнуло в голове у Алексея. Он отличался крайней злопамятностью и никогда ничего не забывал – ни хорошего, ни дурного.
Должно быть, напоминание о поклоннике оказалось слишком неприятно для Александры Михайловны, потому что она поднялась с кресла и сказала светски-безразличным тоном:
– Прошу извинить, но меня ждут. Варвара Федотовна, можете немного побеседовать с племянником, но, прошу вас, недолго: ему пока вредно много говорить. Я пришлю Жанну, она пока побудет вашей сиделкой. Полина