Женское начало. Галина Врублевская
замерла. Карабас прижимался к ней все сильнее, и Яна со страхом ощущала, что нечто твердое, похожее на горлышко бутылки, вдавливается ей в живот.
Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что грядет нечто ужасное.
– Пусти, пусти, гад! – Яна замахала руками и стала колошматить Карабаса по стриженой под машинку голове.
Сопротивление ребенка вызвало еще больше энтузиазма у подлеца, и он повалился вместе с девочкой на тахту. Нитка бус на ее шее разорвалась – и синие шарики посыпались на тахту и на пол, гулко подпрыгивая.
– Не бей меня, дядя! – еще громче закричала Яна, заметив, что он расстегивает ремень на брюках. – Я не буду больше брать тетину помаду.
Карабас зажал ладонью рот девочки – за стенкой соседи могли услышать ее крики – и сдавленным голосом прошипел:
– Заткнись, дура! Я не сделаю тебе больно.
В этот момент в окошко, со стороны улицы постучали. Насильник отпрянул от жертвы и мгновенно принял вертикальное положение: звериное чутье его опережало мысли.
Виновницей переполоха стала сама хозяйка. Поскольку тетя Яны работала техником ЖЭКа, нередко пробегала мимо своего дома в рабочие часы. Вот и сейчас она спешила по делам – в одной из квартир надо было составить акт о протечке – когда ее внимание привлекли крики, доносящиеся из окна собственной комнаты! Она остановилась, склонилась к форточке, но разглядеть сквозь плотный тюль происходящее в комнате было невозможно. Чтобы приструнить свою непутевую родню, она постучала по стеклу.
– Вы, чего там бузите, черти? Сейчас приду, задам вам перца!
Пока жена, огибая подворотню и проходя двором, добиралась до их полуподвала, Карабас успел привести свою одежду в порядок, а Яну поставить на колени, лицом в угол. Когда хозяйка вошла в комнату, он заставил наказанную развернуться:
– Посмотри, ё-моё, как размалевалась наша прынцесса. И бусы твои раскурочила. Я ей тут уже всыпал, чтобы неповадно было лазать по чужим ящикам.
Яна с зареванным и испачканным красками лицом хмуро уставилась в пол. Тетка с яростью накинулась на племянницу и оттаскала ее за волосы, с особенным изуверством дергая за выстриженную челку.
С этого дня Яна на долгие годы возненавидела косметику.
Все это она тогда рассказала Марте, первому человеку, с которым решилась поделиться своим горем.
– Что же ты тете все не объяснила? Ты же понимаешь, что твой Карабас хотел! – воскликнула Марта.
– Нет, он ничего не хотел. Просто попугал меня, я знаю. Я же сама виновата, что тетину помаду и румяна взяла.
– Ну, если он снова будет к тебе приставать, ты мне скажи. Я ему вправлю мозги, – пригрозила Марта.
– Хорошо. А хочешь посмотреть, что у меня есть? – Яне было больно продолжать разговор о Карабасе.
Она увела Марту в темный угол при входе, где стоял секретер. На его полке вперемешку с учебниками лежало несколько головоломок: какие-то сплетенные между собой кольца, витиеватые,