Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта. Ричард Смиттен
когда я продаю короткие позиции, особенно по активным фишкам, когда идет большое количество торгов. В брокерской фирме я размещаю заказ на продажу по, скажем, 110, а он выполняется по 108. И получается, что я нахожусь меж двух огней».
«Но мы предоставляем тебе более выгодные условия по марже, чем брокерские конторы», – сказал Хаттон.
«А вот это, Эд меня просто убило. Видите ли, с дополнительной маржой от вас, я мог остаться с акцией – а не так как в брокерской конторе, где 10-процентное движение выбивало меня из игры. Дело в том, что я хотел, чтобы акция пошла, к примеру, вверх, а она опускается. Ее дальнейшее удержание для меня негативно, поскольку я поставил на то, что она пойдет вверх. Я могу позволить себе потерять десять процентов, но не могу позволить терять двадцать пять на марже. Мне приходится слишком много зарабатывать, чтобы вернуть свои деньги».
«То есть все, что ты когда-либо терял в брокерских конторах это десять процентов, потому что в противном случае они ликвидировали твой контракт?”
«Да, и оказывается, это было во благо. Все, что я когда-либо захочу потерять по любому активу это десять процентов», – сказал Ливермор. – «А теперь вы одолжите мне деньги?»
«Еще один вопрос», – улыбнулся Хаттон. Ему нравился этот молодой человек. Этот молодой человек обладал силой, с которой следовало считаться, умственной силой. – «Почему ты считаешь, что, вернувшись сюда в следующий раз, ты сможешь обыграть рынок?»
«Потому что к этому моменту у меня будет новая система заключения сделок. Я рассматриваю это как часть своего обучения».
«Сколько у тебя было, когда ты пришел сюда, Джесси?»
«Две тысячи пятьсот долларов».
«И ты уходишь с занятой тысячей», – сказал Хаттон, доставая из бумажника тысячу долларов наличными и вручая ее Ливермору. «За три тысячи пятьсот долларов ты мог бы пойти учиться в Гарвард».
«Я больше заработаю, получая образование здесь, чем я когда-либо заработал бы, учась в Гарварде», – сказал Ливермор, принимая деньги и улыбаясь.
«Почему-то я тебе верю, Джесси».
«Я верну долг», – сказал Ливермор, убирая деньги в карман.
«Я знаю, что вернешь. Просто когда вернешься, помни, что ты должен торговать здесь. Нам нравится, как ты работаешь».
«Да, сэр, можете быть в этом уверены», – сказал Ливермор.
Эд Хаттон посмотрел ему вслед. Он был уверен, что снова его увидит.
Возможности Ливермора торговать в брокерских конторах были ограничены. Восточное побережье было для него закрыто, и он обратил свой взгляд на центральную часть Америки. Он направился в Сент-Льюис, где, как он слышал, было две больших брокерских конторы.
Он сел на поезд, приехал в Сент-Льюис, зарегистрировался в гостинице, принял душ и направился в первую брокерскую контору. Это была большая фирма, с торговой галереей более чем на 200 человек. Он начал действовать медленно, используя вымышленное имя и играя консервативно. Он торговал в течение трех дней, пока его не вычислили. Он увеличил свою изначальную ставку в 1000 долларов до 3800 долларов.
Утром