Жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта. Ричард Смиттен
ты решил продавать без покрытия? Рынок идет вверх».
Ливермор взял свой бланк заказа и оглядел своего друга, прежде чем ответить ему. «Я точно не знаю, почему. Я просто думаю, что это правильно».
«Тебе что-то известно, да?» – спросил его друг. Теперь за ними наблюдал клерк.
Ливермор знал, что если он скажет другу, что у него есть внутренняя информация, то его друг ринется делать то же, что и он. «Слушай, я же сказал тебе, у меня нет четкой причины поступать именно так».
«Я знаю, что ты никогда не делаешь ничего беспричинно. На самом деле, ты сам говорил мне, что любой, кто торгует без плана, без последовательного плана, просто дурак. А теперь ты же мне говоришь, что у тебя нет причин продавать «Юнион Пасифик» без покрытия», – сказал его друг. – «Ты нарушаешь свои собственные правила, и заявляешь об этом во всеуслышание».
Ливермор ничего не сказал. Он повернулся и снова подошел к клерку: «Продайте без покрытия еще одну тысячу «Юнион Пасифик».
«Ты сошел с ума, Ливермор. Три дня полежал на солнце, подышал морским воздухом и сошел с ума».
Ливермор сунул ордер в карман.
«Мы уходим, пока ты не наделал новых глупостей». Его друг взял его за руку.
«Минуту», – сказал Ливермор. Он вернулся и продал без покрытия третью тысячу акций. Он положил в карман форму заказа, а затем проследовал за своим другом на улицу, нежиться на солнышке.
Позже, в тот же день, незадолго до закрытия рынка он вернулся в брокерскую контору, чтобы проверить цену на фонды «Юнион Пасифик».
Фонд вырос почти на два пункта по сравнению с ценой, по которой он продал без покрытия.
«Вот видишь, Джей Эл, я тебе говорил – рынок идет вверх, а ты потерял из-за собственной глупости 6000 долларов».
Ливермор ничего не сказал. Он просто улыбнулся и вышел на улицу, смотреть на закатное солнце.
На следующий день он вернулся в начале дня. Акции слегка выросли вместе с рынком, но незадолго до закрытия их начали распродавать. Ливермор продал еще 2000 акций.
«Ты просто сумасшедший, Джей Эл», – сказал его друг.
«Я думаю, ты прав, потому что теперь мне нужно вернуться в Нью-Йорк. Я превысил свою маржу и мне нужно пересмотреть свои инвестиции. Мой отпуск окончен».
В тот же вечер Ливермор вернулся в Нью-Йорк.
Вечером того же дня, 18 апреля 1906 года, в 5 утра, пока Ливермор крепко спал в Нью-Йорке, земля под Сан-Франциско зашевелилась, сначала медленно, грохоча, а затем затряслась, закачалась, зашаталась, и волна землетрясения начала сотрясать город. Разлом Сан-Андреас зашевелился, повел своими могучими плечами. Большая часть города была разрушена, несколько несчастных попали в ловушку открывшейся и снова захлопнувшейся утробы того, что совсем недавно было твердой почвой. Высотные здания пошатнулись, упали и разрушились. Финансовый район был весь усеян огненными булыжниками; вокзал сравнялся с землей, рельсы были перекручены и погнуты, как легкие крендельки. Толчки чувствовались даже в Пало Альто. Студенческий городок Стенфордского