Полная иллюминация. Джонатан Сафран Фоер
места, где некогда обитали их семьи, агентство отца сшибает за переводчика, гида и водителя. О’кей, до этой поездки я никогда не встречал еврея как такового. Но это их вина, а не моя, потому что я всегда не только был готов с ними встретиться, но даже без большого энтузиазма. Снова буду честен и упомяну, что до поездки я полагал, что евреи имеют говно среди мозгов. Я так заключил, потому что они платили Отцу столько много валюты, чтобы сделать отпуск из Америки вУкраину. Но потом я встретил Джонатана Сафрана Фоера, и я вам скажу, что у него нет говна среди мозгов. Он многоумный еврей.
Что же до Неуклюжины, которую я никогда не обзываю Неуклюжиной, а всегда Игорьком, то это мальчик – высший сорт. Теперь мне очевидно, что он станет мужчиной с мощью и производительностью и что его мозг будет повышенно мускулистым. Мы не ведем объемистых разговоров, потому что он такой молчаливый человек, но я уверен, что мы друзья, и не думаю, что солгу, если скажу, что друзья первостепенные. Я обучил Игорька быть человеком от мира сего. Для одного примера, третьего дня я экспонировал ему непристойный журнал, чтобы он мог составить себе представление о тех многих позициях, в которых я предаюсь плотским утехам. «Так выглядит позиция шестьдесят девять», – сообщил ему я, презентуя перед ним журнал. На главное я указал пальцем, точнее, двумя, чтобы он ничего не упустил. «А почему ее обозвали шестьдесят девять?» – спросил он, охваченный неугасимым огнем любознательности. «Ее изобрели в 1969 году. Мой друг Грегори знаком с другом племянника изобретателя». – «А как же люди жили до 1969 года?» – «Просто сосали член или жевали передок, но никогда дуэтом». Будь моя воля, я бы сделал из него настоящего VIP.[1]
Здесь начинается история.
Но сначала я обременен продекламировать мою приятную наружность. Я недвусмысленно высок. Я не знаю женщин, которые были бы выше меня. Знакомые женщины, которые выше меня, – лесбиянки, и для них 1969 год был очень знаменательным годом. У меня красивый волос, расщепленный посередине. Это потому, что пока я был маленьким мальчиком, Мама расщепляла его сбоку, и, чтобы ее занервировать, я перерасщеплял его посередине. «Алексий-не-нервируй-меня! – говорила она. – С такой волосорасщепленностью ты похож на психически ненормального». Она так не хотела, я знаю. Мама очень часто изрекает вещи, которые, я знаю, изрекать не хочет. У меня аристократическая улыбка и кулак, которым я не прочь звездануть. Мой живот необычайной силы, хотя в данное время лишен мускулистости. Отец – толстый человек, Мама – тоже. Это не обеспокоивает меня, потому что у меня живот необычайной силы, даже если и выглядит толстым. Опишу свои глаза и тогда начну повествование. Глаза у меня голубые и сияющие. Теперь начинаю повествование.
Отец получил телефонный звонок из американского офиса Туров Наследия. Они нуждались в водителе, гиде и переводчике для молодого человека, который собирался в Луцк на заре июля месяца. Это была хлопотливая просьба, потому что на заре июля Украина готовилась отмечать первый день
VIP – Very Important Person, Очень Важная Персона (