Предатель. Андрей Волос
не щадя боков, в узкую щель — и тут же запылесосил, запылесосил, спешно елозя мордой по грязному кафелю.
— Дурачина ты, простофиля!
Ворча, Бронников нажал кнопку лифта и встал, уже взявшись за ручку и кося взглядом на возбужденного пса.
Вот же существо… что у него в голове? Трудно вообразить, о чем Портос думает. Но еще труднее вообразить, что он не думает вовсе.
Думает, да. Однако если и думает, то думает наспех. Потому что если бы он поразмыслил по-человечески — неспешно этак, солидно, — то, конечно, не стал бы сигать до потолка и оглушительно гавкать. И не хватал бы тапочки, не таскал по всей квартире, яростно трепля. И не принимался рычать и щериться, охраняя миску с кашей от того, кто только что поставил ее на пол. И бросил дурацкую манеру превращаться в угрюмое и недалекое создание, все жалкие мозги которого заняты подозрением, будто кто-то покушается на его замусоленную кость…
Но, несомненно, это пылкое нетерпение достойно перелива в слова.
— Господи, да что ж он копошится! Тюфяк! Зевает, бурчит!.. Носок надел — и сидит! Вздыхает, в окно смотрит. Чешется!.. Что чесаться? — надевай второй! Слава богу, натянул… Куда?! Зачем на кухню?! Воду пьет… не напился еще… во глохтает-то, а!.. Назад плетется… нога за ногу!.. Рубашку взял. Уснуть можно, пока руку в рукав просунет. Вторая… Теперь губу оттопырил, в зеркало смотрит… Не насмотрелся… Рожу-то как скривил!.. Бог ты мой, неужели бриться затеет?! Что за несчастье!.. Отвернулся. Пронесло, кажись… Пуговицу застегивает. Вот втора-а-а-ая… тре-е-е-е-е-е-е-е-етья… Ах, чтоб тебя!.. Только бы телефон не позвонил! Непременно сядет нога на ногу — понеслась душа в рай болты болтать!.. Последняя пуговка… ну давай же, давай! Ведь еще штаны!.. Одна нога… вторая… ишь ты, ишь ты! — пузо подобрал, ремень затянул!.. Пыхтит. Еще бы — разъелся как боров, на улицу с ним стыдно выйти!.. Двигайся, двигайся!.. По карманам себя хлопает… что он в них хочет найти?.. Нет, ну посмотрите: озирается, будто не знает, на каком свете!.. Кой толк озираться?! Бутерброд съел? — съел. Чай допил? — допил. В сортире торчал? — торчал: с папиросой, с журналом, чуть ли не полчаса живого времени убил!.. Все? Собрался? Открывай уже дверь наконец, открывай! Нет сил терпеть это издевательство!..
Лестница… лифт… двор!
Боже мой, ну какое же счастье! Как велик мир вокруг! Сколько всего интересного! Сколько важного! Как хочется все увидеть, все разглядеть, все исследовать!
Так вперед же! Вперед!
Черта с два! Господи, ну что за существо! Как будто и родился вот таким угрюмым, тупым, ничем не интересующимся! Только бы его не трогали! Никуда не тянули!.. Камень, кирпич — и тот способен быть живее!
Ну и пусть! Плевать! Что тут поделаешь! Пусть себе шаркает по тротуару! Пусть, если он такой равнодушный ко всему на свете! И такой безжизненный!
Но всякий, в ком тлеет еще хотя бы искра огня, непременно должен проверить, на самом ли деле этот рваный кулек появился ночью? И если да, то что в нем было? И еще важно, какие…
— Куда?! — Бронников резко дернул поводок, пресекая попытку утянуть себя в замусоренные кусты. — Ошалел?
Портос