Колдун и Сыскарь. Алексей Евтушенко
эти пять дней у ведуна было по самое горло. Одна только задача – вывезти из дома Велеслава сундук с пергаментами и перепрятать в надёжное место, да так, чтобы никто не увидел и не узнал, – потребовала кучу времени и усилий. А ведь ещё нужно было продать дом, который Велеслав за неимением родни оставил Самовиту. Хороший дом – крепкий и просторный, хоть сам живи. Однако Велеслав заранее предупредил: «Лучше продай, да побыстрее. И вообще, старайся не привязываться к жилью. Впереди новые времена, и твоё обиталище – заимка дальняя в лесу густом, куда не всякий княжий гридень доберётся, не то что греческий поп. А в городе ты любому открыт и доступен – бери голыми руками». Вольно ему, назавтра ушедшему туда, откуда нет возврата, было советовать. Мёртвых, известно, земные дела не касаются. За особым исключением. А ты попробуй дом волхва продать. Не всякий купит, даже если с деньгами. Из боязни в первую голову. Мало ли что. А ну как начнут в том доме сны приходить чудные-страшные да мысли странные? Или – того хуже – сам бывший хозяин по ночам являться? Чур меня, чур, поищу лучше другое жильё. Или вовсе новое построю. А здесь пусть дурак селится.
Нашёл в конце концов покупателя – молодого купца, почти ровесника, которому тесно стало в отчем доме. Да так, что хоть в шалаш или землянку, только побыстрее. Цену, конечно, удержать не вышло, но, главное, волю покойника исполнил.
Но за всеми этими заботами он ни на секунду не забывал о Зоряне и о том, что сказал ему за день до смерти старый волхв. И когда узнал о том, что Зоряна вернулась, отложил все дела и поспешил с ней встретиться. Шёл по улице с большой радостью и ещё большей тревогой на сердце. Как примет? Что скажет? Прав оказался старый волхв или всё же ошибся?
Как мучили и жгли душу эти вопросы! Казалось бы, чего проще – раскинь накануне кости с рунами или, того лучше, заруби чёрного петуха да устрой волшбу на распознание знаков судьбы. Умеешь ведь. Но – нет. Не стал делать. Боялся? И это тоже. Но ещё и потому не стал, что знал – тот, кто наблюдает, так или иначе влияет на того, за кем наблюдает. Мало того. Чем упорней наблюдатель в своём стремлении разглядеть какой-либо смысл в знаках судьбы, тем больше вероятность, что он сам себя обманет. Другое дело – прямое непосредственное воздействие. Но тогда ещё Самовит и подумать о подобном не смел.
Волхв оказался прав.
Его даже в дом не пригласили.
Отец и дядя любимой вышли на крыльцо, говорили вежливо, но твёрдо.
Знаем о твоих видах на Зоряну, Самовит. И о том, что ты свободный, не бедный и уважаемый многими человек, знаем тоже. Сами испытываем к тебе большое уважение, поверь. И помним о том, что был ты Зоряне люб. Но. Мы все, семья наша, теперь приняли Христа и не можем допустить, чтобы ты, нехристь и язычник, ведун, первый ученик покойного волхва Велеслава, взял Зоряну в жёны. Да и не Зоряна она теперь, забудь. Ольга. Вот её настоящее христианское имя. Извини и без обид. Ладно?
Без обид, говорите? Века и века прошли с того разговора, а обида – вот она, саднит и печёт, как вчера нанесённая. Да так, что рек чужой крови