Проклятие короля. Василий Горъ
короткую кольчугу, вместо поддоспешника надела старое платье и, решив, что выгляжу как подобает воину, приперлась к старому Нашту. Учиться махать мечом: в трактате Гериельта Мудрого утверждалось, что скорость восполнения и траты запаса силы МОЖНО УВЕЛИЧИТЬ. Если достичь гармонии тела и духа…
Кстати, вникать в то, что написал известнейший теоретик магии Жизни, было на удивление легко – Гериельт Мудрый излагал свои мысли очень образно, доступно и с юмором. Даже тезис «не навреди», здорово ограничивший меня в экспериментах, он умудрился подать так, что мне не захотелось идти ему наперекор. В итоге я смирилась с тем, что человеческое тело – это не только красивая картинка, которую я могу видеть истинным взором, но и сложнейший инструмент, любое вмешательство в который должно быть чем-то оправдано. В общем, я начала ставить опыты на животных…
Все то, что описывалось в трех первых частях, я освоила года за два. А вот четвертой части, той, в которой должны были описываться печати, придуманные самим Гериельтом, в библиотеке эрра Маалуса не оказалось!
Перекопав все полки и не обнаружив искомого, я бросилась на поиски эрра Маалуса. И отловив его у кузницы, с ходу поинтересовалась:
– Куда вы спрятали четвертую часть трактата?
Ответ иллюзиониста меня просто убил:
– Никуда. Ее не существует. Говорят, что ее уничтожил сам Гериельт. Почему – никто не знает. Кстати, ни в ордене Создателя, ни в Академии, ни в библиотеке его величества ее тоже нет…
– А что мне теперь делать? – растерянно спросила я.
– Напиши ее сама, – пошутил маг. И развел руками…
…Весь следующий год я не вылезала с Колокольной башни. Экспериментировала. Здесь, вдалеке от недремлющего ока ненавистного эрра Валина, я могла творить все, что угодно. Соединять базовые руны в любом угодном мне порядке. Добиваться их обращения. Ускорять и замедлять течение энергии в каналах жизни, любые процессы, происходящие в организме, и анализировать результаты своего вмешательства.
Да, от принципа «не навреди» я старалась не отходить. И, как правило, эксперименты с новыми плетениями сначала проводила на щенках, гусях и поросятах – благо последних в свинарнике всегда было в избытке. Однако, несмотря на такой гуманный подход, за каких-то пару месяцев в среде наших солдат дежурство в Колокольной башне стало считаться наказанием. Соответственно, жертвы внезапных сердцебиений, потливости, приступов слепоты или вспышек зубной боли начали жаловаться на мои «шуточки» своим десятникам. А отдельные смельчаки – старому Нашту. Пришлось принимать меры – личности, виновные в очередном наказании, переставали видеть, слышать, осязать, а отсутствие в замке своего жреца рано или поздно вынуждало их идти ко мне на поклон. В общем, в конце концов, большинство доблестных вассалов моего отца смирились с тем, что в Колокольной башне их жду я. И какая-нибудь очередная гадость…
Единственным человеком, стоически выносившим все, что приходило мне в голову,