Железный город. Вячеслав Шалыгин
женщина – программист Катрина Вильгельм ходила на нем два года. Девочка, судя по всему, дочь кого-то из погибших членов экипажа. Более ранние сведения имеются в архиве нашего торгового флота.
– Мы договорились насчет неформальных комментариев, – напомнил Штраух.
– Да, да, конечно, герр комиссар. На матроса Крафта в наших архивах есть все данные, буквально с пеленок. Он типичный вольный матрос. Двенадцать лет до рокового рейса ходил на судах Юнкера и Марты. Расовая чистота очень приличная – девяносто процентов от золотого стандарта, благонадежен, хотя идеологически инертен. Криминальный файл на него, конечно, имеется – какой матрос без греха? – но ничего серьезного. Две семьи и три постоянных подруги на Юнкере, Марте и Гефесте. Спортом не увлекается, в свободное время слоняется по кабакам и казино. Когда более-менее протрезвеет, обязательно садится за руль и гоняет до посинения по автобанам, преимущественно на Юнкере. В дальние рейсы ходит редко, последний был за год до найма на «призрак», ходил на Грацию. Вот, собственно, и все комментарии.
– Просто эталонный матрос, – задумчиво произнес Штраух.
– В общем-то, да, – Фогель кивнул. – О двадцати семи из тридцати двух членов этого экипажа я мог бы сказать то же самое, слово в слово, лишь поменяв фамилию. Исключения составляют капитан, две женщины и ребенок.
– А кто пятый? – позволил себе вмешаться Альфред.
– Пятый? – Фогель удивленно уставился на старшего инспектора.
– Вы сказали двадцать семь из тридцати двух. Минус пять человек. Капитан, две женщины и ребенок это четверо. Кто пятый?
– У вас все такие дотошные? – представитель перевел удивленный взгляд на Штрауха.
– Это наша работа, – шеф, надо отдать ему должное, всем видом показал, что он на стороне Краузе: пусть туповатого, зато своего.
– Хорошо, пусть будет двадцать восемь из тридцати двух. Это вас устроит, офицер?
– Старший инспектор ГСП Альфред Краузе, – строго поправил представителя Альфред.
Этому Фогелю, безусловно, плевать на чины Эйзенских полицейских, пусть они и величают себя «ГСП», намекая на достойное продолжение традиций предков. На Юнкере идеи Великого Порядка не имели такого сильного влияния на умы и настроения граждан, как на Эйзене, и к тайной полиции там относились без пиетета. Но все-таки, пока герр Фогель находился на борту космического города, ему волей-неволей приходилось подчиняться его законам и уважать его тайную полицию. В противном случае разговор мог выйти жестким и очень коротким. Мало ли людей пропадает в космосе?
Видимо, Фогель рассуждал именно так. Или прочел все эти мысли во взгляде Альфреда. Так или иначе, он подобрался, приклеил к лицу вежливую мину опытного дипломата и едва заметно поклонился.
– Очень приятно, герр Краузе. Я Мартин Фогель, представитель государственной транспортной компании «Юнкер-Д».
– «Д» означает «Даймлер»?
– Вы догадливы.
– Серьезный капитал, – Альфред