От 7 до 70. Геннадий Александрович Разумов
его мне, но настроенный менее миролюбиво милиционер быстро его перехватил, сунул под мышку и громко закричал, время от времени поглядывая на тротуар, где уже начали останавливаться любопытные прохожие.
– Ты понимаешь, негодяй ты этакий, что ты делаешь? – заливисто ругался милиционер. – Ты же, паршивец, подводишь под статью честного советского труженика, водителя автомобиля, передовика производства! Я вот сейчас акт составлю и тебя в колонию отправят, тогда будешь знать, как хулиганить.
Но увидев мой пристальный взгляд, прикованный к торчащему у него из-под мышки крюку и кое-что сообразив, он перестал играть на публику и завершил свою угрозу уже более тихим голосом:
– А эту штуковину, и не думай, ты у меня так просто не получишь. Пусть родители приходят. В 101-ое отделение. Я сегодня до утра дежурю.
Я снял коньки, сунул их за пазуху и, понуро уставившись в землю, поплелся в сторону дома.
Узнав о случившемся, мама сначала заохала, заахала, но затем поняла, что ругать меня особого смысла не имело, так как я уже получил наказание вполне достаточного для меня уровня. Она быстро оделась, взяла сумочку и отправилась в милицию. Через полчаса вернулась, держа в руке тот самый злополучный крюк.
– За те деньги, что я отдала этому подонку, можно было бы тебе сделать десять таких крючков, – сказала мама.
И вот теперь этот самый Данилов, как видно, ничуть с тех пор не продвинувшийся по службе, сидел за стеклянной перегородкой дежурки и смотрел на нас отсутствующим взглядом.
– Говорите, Разумова? – недовольно проворчал он, листая толстую амбарную книгу. – А-а, вот, нашел, есть такая. Арестована, читаю, "за скупку бытового керосина в особо крупных размерах с целью последующей спекуляции". Дело будет передано в прокуратуру.
– Какая же это спекуляция, товарищ лейтенант? – сказала мама. – Мы собираемся переезжать на лето на дачу, а там нет керосиновой лавки. Вот и купили два бутыля. Разве это много?
Она раскрыла свою сумочку и стала там что-то искать.
Такой поворот дела сразу же изменил поведение дежурного милиционера – в его глазах появился интерес, и он, перестав смотреть куда-то вдаль, наконец, удостоил своим вниманием и мою персону. Его глаза забегали от меня к маме и обратно. По-видимому, в его памяти забрезжил какой-то просвет.
– Так, это ваш что-ли пацан? – сказал он, оживившись. – Знакомая личность. – Потом, откровенно пялясь на мамину сумку, понизил голос до шопота:
– Давайте-ка, быстренько бегите бегом, тащите сюда бумагу от профкома, завкома, месткома. Откуда хотите. Пока еще не поздно, попробуем как-то спустить на тормозах это дело.
Вся остальная часть дня прошла в сумасшедшем темпе: звонки бабушкиным сотрудникам, знакомым, начальству – телефонная трубка чуть было не расплавилась. Потом дедушка пошел на Электрозавод и к концу дня вернулся с красиво напечатанным на официальном заводском бланке письмом в милицию. В нем говорилось, что:
"Д.Разумова – старейший работник лабораторииИзоляционных