От 7 до 70. Геннадий Александрович Разумов
этой библиотеке со звонким именем КИМ (Коммунистический Интернационал Молодежи) осенью 1948 года мне посчастливилось провести пару часов у ног знаменитого писателя, члена Совета Мира Ильи Эренбурга. Я сидел в переполненном библиотечном зале рядом с мамой и бабушкой и млел от гордости, чувствуя свою личную непосредственную причастность к необьятным высотам великой советской литературы.
Эренбург приехал на читательскую конференцию по его роману «Буря» – ходили слухи, что ее собираются представить к Сталинской премии. Он был одет в строгий черный костюм и белую сорочку с галстуком. Зачесанные назад, еще не сильно поседевшие тогда волосы оттеняли бледное интеллигентное лицо с умными усталыми глазами.
Он говорил ярко, интересно, увлекательно. Он рассказал о своей недавней поездке по небольшим провинциальным городам России, где люди читают и интересуются литературой больше и глубже, чем жители столицы.
Мне врезалась в память мысль Эренбурга о том, что читатель, фактически, является соавтором писателя – он своим воображением воссоздает образы, предлагаемые ему книгой. В этом отношении, подчеркнул он, намного меньше творческого начала для слушателя несет в себе радио, и еще меньше кино, а, особенно, новый, тогда еще не ставший полностью на ноги монстр, завоеватель душ и умов – телевизор.
Потом Эренбург долго и подробно отвечал на вопросы. Какой-то провокатор спросил его, считает ли он свою «Бурю» лучшей книгой о войне, он ответил, что нет, и назвал таковой «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова.
После конференции Эренбурга окружила большая толпа поклонников, жаждавших получить автографы на свои «Бури». Попытался пробиться к нему и я.
Но мне это не удалось – слишком плотна была стена широких спин, одетых в зимний ратин и каракуль. Маленький, жалкий, я одиноко стоял у двери, сжимая в потной от волнения ладони тонкую школьную тетрадку. Эренбург заметил меня, когда уже совсем уходил, и остановился.
– А где же твоя книга? – спросил он.
– У меня ее нет, я хотел другое спросить. – Я подавился словами и протянул ему свою бумажную драгоценность – Здесь несколько моих рассказов, они небольшие.
– Нет, нет, – улыбнулся Эренбург, – я сейчас их читать не могу и взять их с собой не хочу, еще потеряю где-нибудь. – Он подумал и добавил:
– Ты лучше пришли их мне по почте. Вот тебе адрес.
И он дал мне бумажку с напечатанным на ней адресом:
Москва, ул. Горького, 8-48, И.Г.Эренбург
На следующий же день я пошел в наше почтовое отделение на Преображенке и отослал ему несколько, как я считал, самых лучших своих рассказов. А еще я обнаглел и положил в конверт записку с просьбой помочь поступить в Литературный институт – я ведь заканчивал 10-ый класс.
Занудливо потянулись долгие недели моего пристального внимания к почтовому ящику.
Мне крупно повезло. Оказалось, что Илья Григорьевич обладал редкой для прижизненных классиков обязательностью отвечать буквально на все приходившие к нему письма, хотя бы коротко. Мне он прислал аж треть небольшого листа с текстом, набранным синим шрифтом на портативной печатной машинке. Вот он:
17 июля 1949
Дорогой Геннадий!
Спасибо