Шпионы среди нас: секретные материалы. Отсутствует
же образом сильнейшая миссионерская служба вкупе с беспрепятственным доступом к сильным мира сего (благодаря покровительству папы Павла III) сделала таковыми иезуитов в XVI веке, перехвативших эту славу у венецианского «Совета десяти», двумя сотнями лет ранее наводнившего континент своими агентами.
Примерно тогда и появилось, похоже, выражение «рыцари плаща и кинжала». То было время итальянских войн, когда в уличных боях в городах Северной и Центральной Италии сходились остатки блестящего европейского рыцарства и итальянские горожане, воспитанные в духе «Ragione di adoprar sicuramente l’Arme» – трактата о фехтовании Джакомо ди Грасси 1570 года. Один из его разделов описывал технику работы с плащом в одной руке и с рапирой (или кинжалом) в другой. Плащ использовался и для обороны (намотанный на руку, он служил щитом), и для отвлечения внимания противника, и для нападения (его можно было, например, набросить противнику на голову).
Подобная «бесчестная» тактика боя воспринималась европейскими рыцарями как низкое коварство простолюдинов, и словосочетание «плащ и кинжал» начало приобретать уничижительное значение. Между тем в Италии воцарились Медичи, любимым способом разрешения политических вопросов у которых считался кинжал или яд в руках наемного убийцы. По престижу профессии шпиона был нанесен серьезный удар.
Второй удар был нанесен – уже традиционно – литераторами. Вслед за Генри Лонгфеллоу, снисходительно похваливавшим испанские комедии в стиле «плаща и шпаги», где карикатурные кабальеро картинно бряцали реквизитом и кутались в него, Чарльз Диккенс саркастически «проехался» по этому жанру, описав в романе «Барнеби Радж» архетипического шпиона в плаще и с кинжалом. Пожалуй, именно Диккенсу принадлежат лавры главного популяризатора этого термина.
Но все это случилось лишь в XIX веке. К тому же складывавшийся столетиями героико-романтический флер шпионажа поколебать было все же достаточно сложно. Тем более, когда его поддерживали такие выдающиеся личности, как, например, монах-капуцин отец Жозеф (он же – глава секретной службы кардинала Ришелье) или шевалье Д’Эон, известный многим российским читателям по роману Валентина Пикуля «Пером и шпагой».
Отцу Жозефу мы обязаны устойчивыми словосочетаниями «серый кардинал» (самого Ришелье прозвали «красным кардиналом») и «черный кабинет» (так назывались специальные секретные покои в Лувре, где перлюстрировалась почта). А вот Шарль де Бомон (полное имя – Шарль-Женевьева-Луи-Огюст-Андре-Тимоте д’Эон де Бомон; его «однофамильцем» был герой Жан-Поля Бельмондо капитан Жослен Бомон в пронзительном шпионском боевике «Профессионал»), агент тайной разведки французского короля Людовика XV «Королевский секрет», стал настоящим символом великосветского европейского шпионажа XVIII века.
Первым его поручением была поездка в Россию, где он должен был войти в доверие к императрице Елизавете, с тем чтобы расстроить русско-австрийский альянс. Как раз этот период жизни д’Эона лег в основу романа Пикуля,