Алмаз в декольте. Дарья Калинина
горькое!
– Потому я и запиваю их зеленым чаем.
– Без сахара?
– Сахар – это яд, – серьезно пояснил Лисица и философски добавил: – Жить захочешь – и не такую дрянь слопаешь!
Это было что-то новенькое, что заставило подруг повнимательнее взглянуть на их приятеля. Похоже, они не только Светлану Андреевну из внимания упустили. В жизни их лучшего приятеля тоже произошли кардинальные перемены, а подруги их даже не ощутили.
С чего бы Лисице давиться этими гадкими пилюлями? Это было совершенно непонятно и даже немного пугающе. Прежде Лисица был ярым жизнелюбом, записным тусовщиком и пофигистом. Для того чтобы он стал жевать нечто горькое и противное, да еще запивать это зеленым чаем вместо хорошей порции грога, глинтвейна или, на худой конец, просто бокала вина, должно было произойти нечто экстраординарное.
– Лисица, милый, ты что, заболел?
– Да, есть маленько.
Подруги пришли в ужас. Лисица болен! Тяжело болен! Он жует мерзкие таблетки, похожие на какашки. Пьет зеленый чай! Он неизлечимо болен! Вот уж воистину правду говорят в народе: пришла беда – отворяй ворота. Но все их собственные проблемы – ерунда по сравнению с бедой их друга!
– Лисица, ты, главное, не переживай, – придвинулась поближе к приятелю Кира. – Сейчас есть очень хорошие специалисты.
– Может быть, тебе показаться им?
Лисица как-то особой радости от этого предложения не проявил. Даже напротив, засмущался и убрал подальше упаковку со своими странными пилюлями. Однако Кира все же успела заметить, что упаковка исписана китайскими иероглифами.
– А кто прописал тебе это лекарство?
– Никто! – огрызнулся Лисица. – И вообще хватит уже обо мне! Я сюда к вам через весь город не для того мчался, чтобы слушать ваше кваканье по поводу моей болезни!
Подруги изумленно переглянулись. Определенно, сегодня для них был день сюрпризов. И сюрпризов неприятных. Сначала их кинула женщина, которой они всецело доверяли. А теперь на них накричал Лисица. Их милый, веселый и чуточку легкомысленный приятель, которого они, кажется, никогда еще не видели озлобленным или, того хуже, злым.
Самым нижним градусом настроения Лисицы прежде была легкая грусть по поводу упущенной возможности оттянуться на славу. Но долго унывать он не мог – по своей природе. Проходило пять минут, и Лисица снова возвращался к своему обычному веселому и слегка издевательскому тону.
Поэтому сейчас подруги лишь переглянулись между собой и пожали плечами:
– Ну, хорошо. Как скажешь. Не хочешь говорить, не надо.
– Поговорим лучше о вас, – нервно произнес Лисица. – Я что-то не понял, что именно у вас случилось?
Подруги начали было рассказывать, но внезапно почувствовали какое-то странное недомогание. Головы их кружились, перед глазами все плыло. Руки и ноги холодели и слабели. Сначала они подумали, что в довершение всех своих бед они еще и заболели, но потом сообразили, в чем дело. У них с самого утра во рту даже маковой росинки не было, кроме тех двух чашечек