Сердце ворона. Владимир Торин
Бансрот тебя забери? Ну зачем ты оставила своего сына, стихия?
Как же болит сердце! Но оно, правда, пока еще дрожит, замирает, бьется, как взбесившийся волк, угодивший в капкан. Скоро уже окончательно остановится, знаменуя гибель того, кто привнес магию на эти земли. Так хотелось закричать: «Да без меня вы бы до сих пор жили в темных веках, служа нетопырям и алчным глупцам-танам! Зачем вы это делаете? Будь проклят ты, слепой и жестокий закон, и забирай с собой в Бездну своих исполнителей!».
Все эти чувства наполнили душу Безымянного. Должно быть, они достаточно ярко отразились в его глазах, потому что брат Раввас тут же покивал каким-то своим мыслям. И только здесь Картнэм понял, что ничего удивительного и нового этот монах не увидел – та же истерическая обреченность, что возникает на лице всех приговариваемых к смерти. Должно быть, он уже устал от подобных взглядов. Кто знает? Никто, кроме, пожалуй, самого брата Равваса, младшего служителя Хранна.
В ответ на предложение исповедаться старик, молча покачав головой, двинулся дальше. Священник опустил глаза долу, мол, ничего иного и не ожидал. Картнэм начал подниматься по ступенькам. Шесть ступеней. Шесть шагов к собственной бесславной гибели. Никому не понять, с каким трудом дались ему эти шесть шагов. Но он прошел их. Ни разу не споткнувшись, он поднялся на залитый человеческой кровью помост и остановился на краю. В дальнем углу стояла превосходная коллекция сапог, которые теперь стали собственностью ката.
Палач смотрел на него из прорезей в традиционном красном колпаке и, как водится, точил инструмент казни. Топор был огромен, на тяжелой железной ручке, но «мастер воротника» легко держал его в одной руке, время от времени поглядывая с торца на блестящее лезвие. Методично, раз за разом он проводил точильным камнем по и без того острой кромке. Звук отдавался в ушах Картнэма, как скрежет чьих-то когтей по крышке его гроба. За спиной палача двое стражников оттаскивали в сторону изрубленный в щепки пень. Сколько же смертей увидело сегодня это дерево? Сколько душ улетело в небеса вместе с чернокрылым посланцем с его исщербленной поверхности?
Картнэма подтащили к центру помоста. Охранники бросили пень вниз, оттуда им подали новый. Они водрузили его на место прежнего. Затем служители порядка грубо поставили старика на колени и положили его голову на пень. Совсем не считаются с возрастом, нахалы! Толпа за решеткой заорала с новой силой. В такие моменты начинаешь осознавать, что разорвать их всех на кусочки, и палача, и стражников, и зевак, алчущих чужой смерти, как мог сделать (но, к сожалению, не делал) оборотень Ррайер, было бы очень даже справедливо.
Палач отложил в сторону точило и поудобнее взялся за ручку топора. Картнэм прижался щекой к теплому дереву. Хороший пень. Дерево, недавно спиленное…
Убийца, служащий закону, вознес топор над головой и, задержав на мгновение свой инструмент в замахе, с резким выдохом с силой опустил вниз, на шею скованного старика.
Недавно спиленное…