Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования. Вадим Цымбурский
2000–2003 годах. Великая основательная заявка пантинского «Полиса» (как ярко тогда звучали многие имена, которые ныне скучно и произносить, и слышать!) влилась в тогдашний роскошный «хор заявок»: тут и сборник «Иное» С. Б. Чернышова, многими воспринятый как движенческая антология, чем ни в коем случае он не был, или как всплеск волны, которая тогда вместе поднимала людей, друг друга не знавших и знать не желавших; и сессии Интерцентра Т. Шанина – Т. Заславской; и впервые раскрываемые «Колокола истории» А. И. Фурсова; «Слепое пятно» и «Вместо России» Павловского; и экзотический треск дугинской темы, при всей девиантности своей давшей видеть молодежи, что можно попытаться не пристраиваться бочком к краешку «стола сытых и богатых» и в то же время не полагать себя за шлак мира сего, – давшей повесть о факторе контрэлиты.
Это было состояние умов, которое держало мою достаточно уединенную работу на ходу, пока к концу нулевых годов мною не была наработана собственная энергетика, позволившая несколько очень сложных лет работать в изменившихся обстоятельствах (дополняемых личной конъюнктурой 2001–2007 годов) – в пространстве, для меня все более разреженном, если не сказать безвоздушном.
В «Конъюнктурах Земли и Времени» представлены те же важнейшие хронополитические сюжеты, что известны читателю по предыдущей книге (М. В. Ремизов их остроумно назвал «компонентами мифа “острова России”»):
• сменяемость в имперской истории России последовательных циклов, состоящих из последовательности фаз: каждая предлагает особую парадигму отношений между Россией и «остальным человечеством» романо-германского Запада, отталкивающегося от вопроса: может ли, и если да, то как может быть «европейской державой» государство с историческими центрами, лежащими вне европейского полуострова, религиозно и этнически инородное «коренной Европе»; эта смена фаз и циклов осмысливается через метафору – континентальный «остров», пытающийся изжить свое островитянство;
• схема сверхдлинных военных циклов Запада, зарождающихся в XIV веке, имеющих 150-летнюю длительность и определяющих историю геополитической системы Запада начиная с первичной континентально-европейской биполярности Франции и Священной Римской империи и до становления к концу XX века системы the West against the Rest; предпосылкой такого перерастания становится притяжение России с XVIII века к европейской системе, а переходной стадией от европейской биполярности к конфигурации the West against the Rest оказывается ялтинская система. Евро-Атлантика осталась сплоченной вокруг западного заатлантического центра, а место восточного центра занимает внешний противник;
• тезис о геостратегическом двоеритмии имперской России, которая в одном из ритмов выступает как элемент системы Запада, а в других – как часть бинарной системы цивилизаций «Европа – Россия»; это стратегическое двоеритмие я предлагаю рассматривать как модель цивилизационных отношений между Евро-Атлантикой и Россией, которая