Двуллер. Книга о ненависти. Сергей Тепляков
плыла в обоих направлениях озабоченная толпа с кульками, пакетами и разноразмерными коробками. Это был первый после экономического кризиса год, когда народ вдруг понял, что полегчало и после покупки еды еще остаются кое-какие деньги. И тогда город охватила подарочная лихорадка.
Мужикам было лет около сорока – может, чуток за сорок. Двое были одеты в теплые куртки, какие носят летчики. В городе с советских времен оставалось летное училище, поэтому летной курткой здесь никого было не удивить. А вот третий впечатлял: ухоженный, в хорошей дубленке нараспашку, в наглаженных брюках, в лакированных туфлях, с уложенными волосами – похоже было, что он разбогател недавно и с тех пор поспешно исполняет разные свои мечты. Одна такая мечта стояла на дороге – большой черный джип.
– А ты, Сашка, судя по всему, поменял самолет? – прищурился на джип один из тех, что в куртке.
– Ну да! – горделиво ответил мужик в дубленке. – Только-только купил. Джип «Гранд-Чироки». Сказал бы, что это мечта детства, но кто из нас в детстве об этом мечтал?!
И все захохотали. Мужик в дубленке хохотал при этом громче своих товарищей: за всех, и для всех – и для друзей, и для прохожих. Прохожие взглядывали на него, переводили глаза на джип, но в общем-то завистливо не вздыхали – ну джип и джип, эка невидаль. Еще недавно на появившиеся в городе первые иномарки (два стареньких поцарапанных и дребезжащих «Ниссан-Патруля»), хозяева которых гордо ездили по главному проспекту кругами, оглядывались все. Но теперь крутых (или выглядевших как крутые) тачек было столько, что народ, наконец, привык. Мужика в дубленке это, похоже, не радовало.
– Да уж, – сказал тот из мужиков в куртках, который был с усами. – В детстве мы все мечтали быть космонавтами.
– Не скажи, – сказал второй мужик в куртке, с худым лицом и длинным носом. – Я мечтал стать милиционером.
– А я, – начал мужик в дубленке, – не поверите, мечтал мороженым торговать. И ведь почти сбылось – торгую. Правда, мясом!
– Ну так оно же мороженное? – спросил усатый. Он засмеялся, прищурив глаза, и хлопая товарища по плечу, сказал: – Мечты сбываются, Саня!
Ураганов (так звали мужика в дубленке) усмехнулся, но видел, что товарищи подшучивают над ним по-доброму.
– Ребята, а поехали посидим где-нибудь, за встречу поднимем по пятьдесят грамм! – понизив голос, заговорщицки сказал он. – Если ваши бюджеты этого не предусматривают, так беру все на себя. Без обид! Могу же я как нэпман угостить защитников Родины!
– Ураган, если в недорогое место, то мы и сами за себя заплатим… – проговорил усатый.
– Ну что значит – недорогое? В чебуречную что ли пойдем? Чебурек и полстакана водки? Двадцать лет не виделись, и в чебуречную?! – расстроился, и довольно натурально, Ураганов.
Усатый посмотрел на него. Усатого звали Георгий Зощенко. Он был майор авиации в запасе, и вместе с Урагановым и другим мужиком в куртке, Михаилом Кутузовым, когда-то давно учился на одном курсе в здешнем летном военном училище. Зощенко и Кутузов потом стали летчиками, а вот Ураганов, говорили, летал недолго – выбрал другой маршрут. «И не прогадал», – без злобы – а чего злиться? – подумал Зощенко.
– Ты как, Михаил? – спросил Зощенко.
– Да чего ж, 20 лет не виделись – можно и посидеть… – ответил Кутузов. – Немножко деньжат на это и у меня есть. А если не хватит, тогда и попросим господина нэпмана о ссуде.
– Ребята, бросьте вы. Как не родные… – заговорил Ураганов. – В машину, в машину! У меня там такая консоль – не хуже, чем в нашем штурмовике!
Они залезли в джип. Ураганов тут же врубил музыку и свет – так, чтобы засветились бесчисленные кнопки на панели приборов. Внутренности машины впечатляли: кнопки сияли синим, желтым и красным.
– Даааа… – протянул Зощенко. – Ты уже все кнопки тут помнишь? Катапульта где?
– Катапульты нет! – засмеялся Ураганов, поняв, что товарищи поражены до глубины души, хоть и скрывают это. – Но есть айрбаги – воздушные подушки.
– Парашюты что ли? – это Кутузов, хоть и понимал, о чем речь, прикинулся наивным деревенским парнем.
– Подушки безопасности. Чтобы при аварии ты не мордой в лобовое стекло попал, а в подушку… – начал объяснять Ураганов, понял, что товарищи только прикидываются дурачками, но все равно продолжил объяснять – так ему это нравилось. – Вот эти кнопки – кондиционер. Вот эти – наклон кресел. Вот это – теплый воздух в ноги. А если вот так – теплый воздух в лицо. А какой здесь звук, братцы!
Он включил. Густой чистый звук, от небольшого пространства автомобиля казавшийся еще гуще и чище, заполнил салон. Играли скрипки.
– Ураган, ты полюбил классику? А как же «Я московский озорной гуляка!»? – спросил Кутузов.
– Да вчера девчонку одну подвозил с филфака, решил блеснуть эрудицией… – отвечал Ураганов.
– Так ты бы поставил как раз «Я московский озорной гуляка» и пояснил бы ей, что это не блатняк, а Есенин. Вот и блеснул бы! – не удержался Зощенко.
– Вот не зря у тебя было прозвище Писатель! – усмехнулся