Посредник. Ник Перумов
столько) от тех, кто бегает, ходит, летает и ползает. Есть штуки и похуже – когда не в кого стрелять и некого жечь самодельными бутылками с горючкой. Всякая бестелесная дрянь… как саунд-волна, например, или Бледные Тени. Ох, до смерти не забыть Вомбату Француза, когда тот умирал у него на руках, а с губ, окаймленных пузырящейся, словно кипящей, кровью, только и срывалось: «Тени, Бледные Тени!» И отчаяние в уже закрывающихся глазах – что не может, не умеет рассказать чужим ему, странным русским языком… Француз тогда собственной кровью нарисовал трепещущий контур, глаза и пасть.
Три недели спустя Вомбат еле спасся, столкнувшись с этими созданиями. А потом устроили большую охоту… и нашли-таки их обиталище, старое хозяйство одной из тягловых подстанций… и Механик наспех собранным генератором инфразвука порвал с десяток Бледных Теней в клочья. С тех пор стало поспокойнее.
Да, Двоечника спустить было б идеально. Но ведь запаникует же в три секунды. Бутылочный осколок ему глазом Ржавого Червя покажется – и пиши пропало. А значит, первым пойдет он, Вомбат. Бутылку с горючкой – на пояс, карабин – на изготовку, вторая обойма в левой ладонной накладке – готов.
Когда спускаешься по Трубе, самый интересный вопрос: кто будет последним? Закрепиться здесь негде, в железо крюк не вобьешь. Чего там Стармех про водный аттракцион говорил? Садишься в желоб… Ну-ну, кому-то сегодня придется попробовать. Как-как? – ловить внизу будем (если там, внизу, все чисто). И сразу все – на амбразуру. У Азмуна аргумент верный: последний должен хорошо держать предпоследнего. Значит, сильный и крепкий. На себя намекает. Да только как мы потом твои полтора центнера внизу поймаем, приятель? Дошло? Значит, нужен крепкий, но легкий. Правильно, Пургеша, ты. Аттракционы любишь? Это хорошо. С водой, правда, в нашем бассейне загвоздка, придется на сухую спускаться, ты уж позаботься, чтоб без штанов не оказаться.
У Двоечника в рюкзаке нашелся отличный кусок плотного капрона, сделали Пургену удобный кокон, деловито начали спуск. Вомбата спускали первым. Он лежал на спине, приподнявшись, как только мог. Размытое пятно серого света приближалось.
Так, не дергайся, Командир. Если там ферруморочки наши любимые, то кидай бутылку. Если быстряки – кислотную гранату, вот она, на правом бедре подвешена. Если паче чаяния группсов занесло, то пали без устали. И… моли местного Окраинного Бога, чтобы мужики не начали поливать тебя сверху свинцом, как бы стараясь помочь…
Его уже опустили почти до самого низа, когда Вомбат щекой вдруг почувствовал идущее откуда-то тепло. Приятное такое, мягкое, совсем не опасное… В следующий миг наверху что-то истошно завопил Двоечник. Вомбат понял все сразу – руками, мускулами, инстинктами, но не разумом. Разум отчаянно восставал. «Такого не может быть!» – верещал он, этот разум, еще не сознавая, что через миг он может превратиться в самую что ни на есть грубую протоплазму.
Вомбат выпалил вниз не глядя. Раз, другой, третий. И только после этого увидел, как дрожит горячий воздух над докрасна раскаленным железом. Волна сухого жара окатила его с ног до головы.
Труба