Энциклопедия русской православной культуры. Павел Милюков
во взглядах на будущее. Неполнота старообрядческой иерархии и поиски «древнеправославных» епископов. Вопрос о чине принятия беглого священства. Столкновение мнений дьяконовщины и перемазанцев. Собор 1779 г. Поиски старообрядцами собственных архиереев. Перемена в положении раскола при Екатерине II, Павле и Александре I. Роль Иргизских монастырей и их упадок при воцарении императора Николая I. «Оскудение священства» и возрождение мысли о поиске архиерея. Происхождение Белокриницкой иерархии. Внутренние разногласия в поповщине позднейшего времени.
В 1645 г. царь Алексей Михайлович с патриархом Никоном обратились к константинопольскому патриарху Паисию с рядом вопросов, касавшихся исправления церковных книг и обрядовых разногласий в Русской Церкви. Паисий, от лица своего и собранного им собора греческого духовенства, отвечал московскому патриарху следующее: «Твое преблаженство сильно жалуешься на несогласие некоторых чинов, замечаемое в некоторых церквах, и полагаешь, что эти различные чины растлевают нашу веру. Хвалим мысль: ибо кто боится преступлений малых, тот предохраняет себя и от великих. Но исправляем намерение: ибо иное дело еретики, которых апостол заповедует на первом и втором наказании отрицаться, – и иное дело раскольники… Церковь не от начала приобрела все теперешнее чинопоследование, а постепенно и в разных церквах – разновременно. Раньше святых Дамаскина и Козьмы не имели мы ни тропарей, ни кондаков, ни канонов. Однако же все это не произвело разделений между Церквами, когда соблюдалась неизменно та же вера, и Церкви эти не считались ни еретическими, ни раскольническими. Так и ныне – не должно думать, будто развращается вера наша православная, если кто-либо творит последование свое немного иначе, чем другие в вещах несущественных, т. е. не касающихся членов или догматов веры».
Царь Алексей Михайлович. Неизвестный художник. Конец 10 – начало 80-х гг. XVII в.
Высказанный накануне возникновения раскола, этот взгляд греческого патриарха не был, однако, поддержан ни им самим, ни какими-либо другими авторитетными представителями Восточной Церкви. В решительную для раскола минуту, когда Восточная Церковь устами двух патриархов (антиохийского и александрийского), уполномоченных остальными, изрекла над старообрядцами клятвы 1667 г., восторжествовал собственно местный, русский взгляд на свою домашнюю распрю. Мы видели, что ни та, ни другая сторона в пылу борьбы не могла стать на ту точку зрения терпимости к обряду, которую внушал Никону и царю Алексею Михайловичу патриарх Паисий. Обеим сторонам обряд представлялся неразрывно связанным с догматом. Если сторонники национальной старины видели в греческих церковных особенностях ересь и догматическое заблуждение, то и приверженцы греческого авторитета перенесли тот же взгляд целиком на старинную русскую церковную практику. Около двух столетий понадобилось для того, чтобы рассеять взаимное недоразумение и прийти к обоюдному признанию, что за обрядовыми различиями не скрывается никакой разницы в догматах. «Более чем столетний