Облачный атлас. Дэвид Митчелл
дверьми, гуляют сквозняки. Осень оставляет свою мягкость, переходя к колючей, дождливой поре. Не помню, чтобы лето успело хотя бы попрощаться.
Искренне твой,
Р.Ф.
Периоды полураспада
Первое расследование Луизы Рей
Руфус Сиксмит склоняется над балконом и прикидывает, с какой скоростью его тело долетит до тротуара и покончит со всеми дилеммами своего хозяина. В неосвещенной комнате звонит телефон. Сиксмит не осмеливается ответить. В соседней квартире, где вечеринка в самом разгаре, грохочет музыка диско, и Сиксмит чувствует себя старше своих шестидесяти шести. Смог застилает звезды, но к северу и к югу вдоль береговой полосы пылают миллионы огней Буэнас-Йербаса. К западу простирается вечность Тихого океана. К востоку – наш оголенный, героический, пагубный, лелеемый в памяти, страдающий от жажды, впадающий в бешенство Американский континент.
Молодая женщина покидает гвалт соседской вечеринки и склоняется над балконом рядом. Волосы у нее коротко острижены, лиловое платье весьма элегантно, но выглядит она безутешно печальной и одинокой. «Предложи ей совместный суицид, а?» Сиксмит не серьезен, да и сам он не собирается прыгать, пока в нем все еще теплится уголек юмора. «Вдобавок тихий несчастный случай – это именно то, о чем молятся Гримальди, Нейпир и все эти громилы в тщательно подогнанных костюмчиках». Сиксмит, шаркая, удаляется в комнату и наливает себе еще одну щедрую порцию вермута из мини-бара своего отсутствующего хозяина, погружает ладони в ящик со льдом, затем вытирает лицо. «Выйди куда-нибудь и позвони Меган, она твой единственный оставшийся друг». Он знает, что не сделает этого. «Ты не можешь втягивать ее во всю эту летальную дрянь». Колотьба диско пульсирует у него в висках, но эту квартиру он одолжил и полагает, что жаловаться было бы глупо. Буэнас-Йербас – это тебе не Кембридж. К тому же ты прячешься. Ветер захлопывает балконную дверь, и Сиксмит от испуга расплескивает половину вермута. «Нет, старый ты дурень, это не выстрел».
Он вытирает то, что пролил, кухонным полотенцем, включает телевизор, звук которого приглушен, и щелкает каналами в поисках «M*A*S*H*»{48}. Где-то да идет. Просто надо смотреть дальше.
Луиза Рей слышит глухой металлический звук, донесшийся с соседнего балкона. «Кто там?» Никого. Желудок предупреждает ее о необходимости отставить стакан с тоником. «Тебе нужно было в ванную, а не на свежий воздух». Но она не в силах снова пробираться через толпу веселящихся гостей – да и все равно нет времени, – она тужится, и ее рвет через перила балкона вдоль стены здания: раз, другой, видение жирного цыпленка, и третий. «Это, – она утирает глаза, – третья самая отвратная вещь из всего, что ты когда-либо делала». Она полощет рот, сплевывает остатки в цветочный горшок, стоящий за ширмой. Луиза промокает губы платком и находит в сумочке мятную пластинку. «Ступай домой и раз в жизни просто придумай свои триста денежных слов. Все равно люди смотрят