К познанию России. Дмитрий Менделеев
Западной Сибири, где на жителя все еще приходится до 110 десятин земли, или в Киргизские степи, где на жителя приходится 60 десятин, нелегко, когда не накоплено развитием промышленности достатка и когда совершенно для всех уже стало ясным, что «не о хлебе едином жив человек».
Как во всем, так и относительно густоты населения у нас скачок явный между губерниями, краями и землями, густо населенными, означенными выше буквой А, и редконаселенными (Б): скачок сразу от 4 десятин к 63. Из редконаселенных краев Северно-Русский край, Западная и Восточная Сибирь примыкают к Ледовитому океану, и преимущественно по этой причине в них очень много земли приходится на душу. В промежутке стоят степные наши края, подобные Закаспийскому или Южно-Сибирскому (Киргизскому) краям, но здесь опять много земли, требующей особых мер для того, чтобы сделаться культурною, а именно орошения, разведения лесов и т. п. Финский край, или, иначе, Финляндия, имеет на душу 12,5 десятины, но только потому, что Улеаборгская губ., занимая 147 тыс. кв. верст, имеет всего 260 тыс. жителей, т. е. на жителя приходится около 86 десятин. Но ведь это тундры, где и лапландцам приходится с трудом снискивать себе пропитание охотой да рыбными промыслами. А так как на переселение нужны большие народные средства, а для коренных земельных улучшений, вроде орошения или разведения лесов в пустынных местах, требуются еще большие средства, то очевидно с первого взгляда, что переселение, а тем паче переделы земли между владельцами, не составляет основной или коренной меры, всего более потребной России для того, чтобы она встала твердой ногой на путь правильного развития и, главное, роста своего достатка. По мне, путь для этого один, и совершенно ясный из всего того, что мы видим в Западной Европе, которая все же к нам ближе, чем азиатские страны с их благодатным климатом: Китай, Ява и Индия, где одна десятина риса может пропитать более десятка людей. При нашем климате не то что на девяти десятых страны, но на девяносто девяти сотых существующих природных земель нельзя и думать идти дальше того, до чего добралась Западная Европа, т. е. до того, что одна засеянная десятина может пропитывать в целом (с плодопеременностью [севооборотом. – Ред.], травосеянием т. п.) примерно 3 жителей.
Путь, по которому следует идти, для того чтобы земледелие приняло надлежащий (интенсивный) характер и стало давать жатвы, превосходящие жалкие урожаи большинства наших полей, – один, и никакого другого нет. Он не столько требует общего увеличения наделов землей, сколько коренных улучшений всего земледелия, а оно невозможно без специализации (интенсивности) земледельческого промысла и без приложения огромных к нему капитальных затрат. Специализация же не может совершиться без перехода части народа на другие промыслы12, капиталов же на земледелии, как, надеюсь, знает всякий, никак уже не сколотишь – помимо какого-либо исключительного стечения обстоятельств (чаще всего уродливых). Получается один-единственный выход. Он состоит в развитии видов промышленности всякого рода, в снабжении (при помощи торговли)