Хищник. Гэри Дженнингс
от греческого kynos – «собака», – ответил я осуждающе. – Циники называются так, потому что вечно брюзжат на честных людей.
Мой спутник страшно возмутился:
– Много ты знаешь, молокосос! Циники сами назвались так, потому что собака, если ей предлагают какое-нибудь лакомство, обнюхивает и внимательно изучает его, прежде чем проглотить. А теперь вставай, мальчишка. Мы еще успеем добраться до пещеры засветло, если только ты больше не будешь падать. Argadjats!
Мы пошли дальше: он свободным шагом, а я с трудом и неуклюже. Я решил, что больше не стану жаловаться и с честью выдержу наш дневной переход, куда бы мы ни направлялись, а упаду, только если меня настигнет внезапная смерть. Я упорно тащился вперед и обдумывал разные головоломные вопросы вроде: предположим, медведь весит столько же, сколько здоровенная вьючная лошадь; спрашивается, какую часть от общего веса составляет вес его шкуры? Или: лошадиная шкура тяжелее медвежьей или легче? Это отвлекало меня от боли и усталости, и я действительно закончил этот ужасный переход, больше ни разу не упав. Готов поклясться, что он длился четыре года (хотя Вайрд и утверждал, что по церковному времени он занял всего четыре часа), и вот наконец мой спутник объявил:
– Мы пришли.
Я так обрадовался, что чуть не упал, но сумел удержаться на ногах.
– Где… пещера? Я не могу… снять этот тюк… пока не попаду в нее.
– Пещера вон там, – ответил Вайрд, показывая на склон, заросший густым кустарником немного впереди нас. – Но ты можешь с таким же успехом сбросить свой груз прямо здесь. Мы не зайдем в нее, пока он не выйдет.
– Он? – прохрипел я.
– Или она, – равнодушно произнес Вайрд, положив свои узлы.
Сбитый с толку и задетый его двусмысленным замечанием относительно пола, ибо принял его на свой счет, я с трудом отдышался и крикнул:
– Ты смеешься надо мной, старик?
– Тихо! – сурово произнес он. – Как бы ты не разбудил его – или ее. Никак ты обиделся, глупый мальчишка. Я говорю о медведе, а не о тебе. Откуда мне знать, кто там внутри: медведь или медведица? Я знаю только, что пещера у медведей излюбленное место для зимней спячки, и, похоже, один из них как раз сейчас там обосновался.
Согнувшись от мучительной тяжести, я выдохнул:
– Ты… собираешься убить… еще одного медведя?
– Ну, не обязательно, – ответил Вайрд с испепеляющим сарказмом. – Может, он сам добровольно снимет с себя шкуру и вручит ее мне. Во имя великой реки Стикс, мальчишка, я велел тебе бросить груз на землю. Пока ты сам не упал без сил.
Я с трудом извернулся, освободился от лямок и позволил тюку свалиться на снег позади меня. Как ни странно, я после этого не сел и не лег, а обнаружил, что так и стою, согнувшись, и испугался, что теперь навсегда останусь в таком положении. Я пошатывался и топал ногами, пытаясь распрямиться, а Вайрд в это время натягивал и проверял свой боевой лук. Удостоверившись, что оружие в порядке, он закинул колчан за спину, так что оперенные концы стрел теперь торчали у него над правым плечом.
– Ты войдешь туда один? – спросил я, в глубине души надеясь, что охотник