История Рима от основания Города. Тит Ливий
врагом: народ считает более тяжелым то, что уже терпит, чем то, что грозит.
40. Таковы были громкие заявления Горация, и в то время как децемвиры не знали, в какой мере им дóлжно сердиться или уступать, и не видели, чем все это кончится, выступил Гай Клавдий, дядя децемвира Аппия; речь его была более похожа на мольбу, чем на упреки, так как он заклинал его именем своего брата и его родителя более помнить о родном ему союзе с гражданами, чем о беззаконно заключенном договоре с товарищами. Просит он об этом гораздо больше ради него самого, чем ради государства; государство ведь добьется своего права и помимо их воли, если нельзя будет иначе. Но ожесточенный спор почти всегда ведет к сильному раздражению; его-то исхода он и боится.
Хотя децемвиры и не дозволяли высказываться о чем-нибудь другом, кроме предмета их доклада, но прервать Клавдия они постыдились. Итак, он высказался до конца, заявив в заключение, что, по его мнению, не может состояться сенатское постановление. Все понимали это в том смысле, что Клавдий считает децемвиров частными лицами; и многие бывшие консулы кратко выразили свое согласие с ним. Мнение других, которые требовали, чтобы сенаторы собрались для назначения междуцаря, было на первый взгляд суровее, но имело гораздо меньше силы; ибо сам факт подачи мнения служил признанием лиц, председательствовавших в сенате, все же за магистратов, тогда как советовавший не делать никакого постановления считал их за частных лиц.
Когда таким образом положение децемвиров было уже поколеблено, Луций Корнелий Малугинский, брат децемвира Марка Корнелия, которому нарочито было предоставлено говорить последним из бывших консулов, притворяясь озабоченным войною, начал защищать брата и его товарищей, выражая изумление, как это случилось, что если не исключительно люди, искавшие децемвирата, то, по крайней мере, преимущественно они нападают на него; или почему это в течение стольких месяцев, когда царил мир, никто не возбуждал вопроса, законные ли магистраты стоят во главе государства, а теперь только, когда враг почти у ворот города, затевают гражданские смуты. Разве по чему иному, а не вследствие убеждения, что в смутное время цель действий будет менее заметна? Впрочем, считая неправильным предрешать столь важное дело, когда все озабочены более серьезными обстоятельствами, он полагает, что заявление Валерия и Горация о сдаче должности децемвирами до майских ид должно поступить на обсуждение сената после окончания угрожающих теперь войн, когда государство будет успокоено. И уже теперь Аппий Клавдий должен знать, что ему предстоит дать отчет относительно комиций для избрания децемвиров, в которых он председательствовал, будучи сам децемвиром, – выбраны ли они были на один год или пока проведут недостающие законы. В настоящую минуту следует оставить в стороне все, кроме войны; если они думают, что слух о ней распространен ложно, и не только вестники, но и тускуланские послы говорят неправду, то надо отправить соглядатаев, которые,