История Рима от основания Города. Тит Ливий

      16. Когда, свершив эти бессмертные дела, он созвал собрание, чтобы произвести смотр войска на поле у Козьего болота[42], внезапно налетевшая буря, сопровождаемая раскатами грома, окружила царя столь густым облаком, что он сделался невидим собранию; и после того Ромула не стало на земле. Римские юноши, оправившись от страха, когда за такой бурей наступила тишина и возвратился солнечный свет, увидали царское седалище пустым; хотя они вполне верили стоявшим ближе отцам, что он взят бурею на небо, однако в унынии долго хранили молчание, как бы пораженные страхом своего сиротства. Затем, по почину немногих, все приветствуют Ромула как бога, сына бога, царя и родоначальника города Рима[43]; в молитвах испрашивают у него благоволения, чтобы он благосклонно и милостиво всегда охранял свое потомство.

      Я полагаю, что уже тогда были некоторые, которые втихомолку подозревали, что он растерзан руками отцов, так как сохранилось и это предание, хотя и очень темное[44]; благоговение перед этим мужем и объявший всех в данную минуту страх придали больше веса первому преданию. К подтверждению его послужила еще, как рассказывают, находчивость одного человека. В то время как государство, тоскуя по царю, было в тревожном состоянии и враждебно настроено против отцов, выступил в собрании Прокул Юлий верным, как говорит предание, свидетелем, хотя и по чудесному делу. «Граждане! – сказал он. – Ромул, отец нашего города, совершенно неожиданно спустившись с неба, повстречался мне сегодня на рассвете. Когда я, пораженный ужасом, с благоговением стоял перед ним, моля, чтобы позволено было созерцать его, он сказал мне: “Иди и возвести римлянам: так хотят небожители, чтобы мой Рим был главою вселенной; поэтому пусть они усердно занимаются военным делом и пусть сами знают и так передадут потомкам, что никакие человеческие силы не в состоянии противиться римскому оружию”. Так сказав, он поднялся на небо». Замечательно, какую веру придали этому известию и до какой степени признание бессмертия Ромула успокоило тоску по нему в народе и войске[45].

      17. Между тем умы отцов волновало соперничество и желание захватить царскую власть. Но так как никто еще особенно не выдавался из среды молодого народа, то борьба шла не между отдельными лицами, а партийная – между племенами. Происходившие из сабинян, опасаясь потерять обладание царской властью, хотя союз был и равноправный, желали, чтобы царь был избран из их среды, так как после смерти Тация царя из них не было; коренные же римляне с презрением смотрели на царя-чужеземца. Так как прелесть свободы еще не была изведана, то, несмотря на различие симпатий, все же все желали, чтобы был царь. Затем отцы начали бояться, как бы государство без главы, войско без вождя не подверглись иноземному нападению со стороны многочисленных враждебно настроенных соседних государств. Поэтому, с одной стороны, желали, чтобы был какой-нибудь представитель власти,