Дом на СолÑнке. Ð’Ð°Ð»ÐµÑ€Ð¸Ñ Ð’ÐµÑ€Ð±Ð¸Ð½Ð¸Ð½Ð°
было немногим больше двадцати, и макушкой он едва доставал писателю до плеча. Грязноватая толстовка и непонятного цвета штаны удачно дополняли облик питомца муз, впрочем, сапоги, которые, очевидно, перед визитом в редакцию поэт озаботился как следует начистить, говорили в его пользу. Темно-синий картуз подозрительного вида он положил на стол Должанского.
– Извините, товарищ, мне надо писать обзор, а время поджимает, – сказал Петр Яковлевич.
– Понимаю, понимаю. – Поэт вздохнул. – Так вы покажете мои стихи кому следует? Вы говорили, у вас главный редактор все решает.
– Непременно, товарищ, непременно, – заверил его Петр Яковлевич. – Стихи о трубе. Как я могу забыть?
Поэт с подозрением покосился на него, но собеседник, казалось, говорил совершенно серьезно.
– У меня еще поэма есть, – решился гость.
– Поэм не печатаем, – сказал Басаргин и пустился в объяснение того, сколько строк может вместить вся газета и сколько из них уделяют поэзии. Поэт смотрел сквозь него и недоверчиво хмурился.
Наконец объединенными усилиями гостя удалось выставить, и он ушел, оставив после себя сильный запах несвежего белья и вонючей махорки, но через несколько мгновений вернулся, потому что забыл картуз. Писатель подал ему требуемое и захлопнул дверь. Должанский распахнул окно, чтобы проветрить помещение.
– Петр Яковлевич, – объявил Басаргин, – должен признаться, я вам завидую.
Должанский резко повернулся:
– Чему?
– Тому, как вы с ними разговариваете. Клянусь – я бы давно уже кого-нибудь из них убил.
– Это не поможет, – ответил Должанский, страдальчески морщась. – Их много.
Оба рассмеялись.
– Вот что, Петр Яковлевич, – продолжал Басаргин, – я не знаю, удастся ли мне зайти к вам сегодня за книгой Бунина, потому что меня некоторым образом огорошили…
– Очерк об угрозыске, – кивнул Должанский. – Я в курсе.
Басаргин подумал: его собеседник и впрямь всегда в курсе всего, что происходит в редакции, хотя сам, казалось бы, редко покидает свой кабинет.
– Петр Яковлевич, – спросил он вслух, – что происходит?
– А с чего вы взяли, будто что-то происходит? – поинтересовался Должанский невозмутимо, возвращаясь на свое место.
– А разве нет? Одно то, что с меня требуют эти очерки…
– Уже очерки? – вздохнул Должанский. – Нет, очерки им не помогут.
– Кому им? – заинтересовался писатель, но собеседник не торопился с ответом. Телефон на его столе начал трещать. Должанский смотрел на него, как на инопланетное тело.
– За Склянского наверху взялись всерьез, – сообщил он ровным голосом, пока аппарат разрывался от звона. – А именно Склянский протолкнул в редколлегию бесследно пропавшего Колоскова. Тот ведь никогда раньше с газетами дела не имел – так, заведовал чем-то, учреждениями какими-то.
– Так. – Писатель потер висок. – Колосков исчез, когда почувствовал, что Склянского съедят?
– Его еще не съели, – усмехнулся Должанский. –