Сказка о глупом Галилее (сборник). Владимир Войнович
носом в забор, и смотрела в дырку от выпавшего сучка. В дырке видна была часть двора, где под аккуратно сложенной поленницей лежала сонная клуша с выводком желтых цыплят. Мимо прошлепали чьи-то босые ноги, клуша забеспокоилась, подняла голову, но ноги прошли, и она снова впала в дремоту. Подошел кто-то сзади и дохнул прямо в ухо:
– Слышь, Манька, дай поглядеть.
Манька, не оборачиваясь, узнала Анчутку Лукову.
– Уйди, – сказала Манька, пихая Анчутку плечом.
– Слышь, Манька, ну пусти, хоть одним глазком, – тон у Анчутки смиренный, просительный.
Но Манька не удержалась, съязвила:
– Да куды ж тебе им глядеть? Глазок-то у тебя косой.
– А у тебя не косой? – теперь Анчутка пихнула Маньку плечом.
– А у меня не косой, – Манька пихнула ее обратно.
– А у тебя ноги кривые, – снова толкнула Анчутка.
– У меня кривые? – возмутилась Манька. – На вот, погляди, где у меня кривые?
Анчутка стала приседать и подпрыгивать.
– А вот и кривые, кривые, кривые…
С диким воплем Манька вцепилась сопернице в волосы. Та ответила тем же. Обе повалились на землю, стали барахтаться. Манька ухватила Анчутку за ухо, а Анчутка Маньке укусила плечо.
Толпа разделилась. Часть по-прежнему ожидала выноса тела, другая наблюдала за поединком. Раздавались возгласы и советы.
– Дави ее, Манька, дави.
– Анчутка, не поддавайся.
– Манька, ухо оторвешь – не выбрасывай, засолим.
– Анчутка, кусай ее за нос.
Подлетела мать Маньки.
– Да вы что, оглашенные? Манька, слышь, ты чего это удумала? В такой-то день! А ты, зараза косая! – Она схватила Анчутку за руку и потянула к себе.
Подоспела и мать Анчутки.
– Это кто косая, кто косая? – закричала она. – Моя девка косая?
– А то какая ж?
Тут мать Анчутки кинулась с воплем на мать Маньки, и в это время кто-то закричал:
– Несут! Несут!
Подбежал горбатый мужик:
– Несут. Слышите, что ля! Да что же вы тут сцепились, чтоб на вас болячка напала!
Кое-как ему удалось разнять дерущихся. Они поднялись с земли, сразу вытянулись, придавая лицам своим чинное выражение. Только Манька не удержалась и шепотом сказала Анчутке:
– Вот я тебе ужо всю морду в кровь раздеру.
– Еще посмотрим, кто кому, – так же шепотом ответила ей Анчутка.
Дверь терема отворилась, сперва показался Афанасьич, высокий старик с белой окладистой бородкой, а за ним мужики, которые на специальных черных носилках несли покойницу, обряженную в белое. И сразу вступил в дело хор старух, стоявших вдоль дорожки. Старуха, стоявшая на правом фланге, запевала, а остальные подхватывали:
Ты, рябинушка, ты, кудрявая,
Ты когда взошла, когда выросла?
Ты, рябинушка, ты, кудрявая,
Ты когда цвела, когда вызрела?
– Я весной взошла, летом выросла,
Я весной цвела, летом вызрела.
– Под тобою ли, под рябинушкой,
Что