Проклятый. Эмили Болд
время экскурсий. Как же я ошибалась.
Я продиралась сквозь колючки и радовалась, что до вечера еще далеко.
Снова и снова я набирала номер Пейтона, но не получала ответа. Когда я подвернула ногу на неровной земле, то убедилась, что между мной и Ларой Крофт нет никакого сходства. Я доковыляла до ближайшего выступа стены, села на него и потерла пульсирующую лодыжку. Судя по всему, здесь действительно никого не было.
Что мне теперь делать? Подождать, пока кто-нибудь не придет? Или лучше попытаться вернуться в город? Как подтвердил быстрый взгляд на мобильный телефон, у меня все еще не было сети, но, если я правильно помню, за несколько километров до замка я видела красную телефонную будку. Работает ли она еще или просто служит символом ностальгии по тому времени, когда еще не существовало мобильных телефонов?
Я опустила плечи и осторожно вытянула больную ногу. Я сама виновата. Почему я просто не осталась дома? Ведь он меня бросил! Расстался со мной – просто так, без единого слова. Только дурацкое прощальное письмо на подушке. Я снова почувствовала немыслимую боль, от которой на глаза навернулись слезы.
На несколько минут я потеряла способность думать. Я просто сидела, уставившись на чернила. Как он мог так поступить со мной? Мы были так близки всего несколько часов назад, а теперь я лежала тут, выплакав все глаза. Так и должно было случиться? Он надеялся на что-то большее в наших отношениях? Разочаровало ли его, что мы никогда не…?
Мне хотелось получить ответы на все эти вопросы. Я снова и снова звонила ему, но он не отвечал. Моя боль превратилась в ярость. Я многим рисковала ради него, доверилась ему и открыла ему свое сердце – по крайней мере, я имела право надеяться, что он назовет мне причину, по которой мы больше не можем видеться и из-за чего я должна забыть о нем!
Забыть его? Знал ли он на самом деле, чего требует от меня? Я не только никогда не смогу забыть Пейтона Маклина, но и не хочу этого.
В конце концов я даже попыталась дозвониться до Шона, но итог был таким же отрезвляющим. Злость на это идиотское поведение немного облегчила боль в моем сердце. Но когда вечером я направилась в мотель, чтобы поговорить с Пейтоном, уборщица, которая кружила по опустевшей комнате, безучастно сообщила мне, что гости выехали. В этот момент я больше не могла сдерживать слезы. Поток слез хлынул по моему лицу, и мне пришлось использовать рукав как носовой платок.
Я побежала. Город вокруг меня, казалось, изменился навсегда. От разноцветных рекламных щитов и отблесков фар проезжающих машин болела голова. Шум моторов и вой сирен «Скорой помощи» преследовали меня, даже когда я свернула с шоссе 113 на более тихую Кингс-Хайвей. Я не могла вернуться домой. В свою комнату, где совсем недавно я была так счастлива с Пейтоном. Поэтому побежала дальше к озеру Сильверлейк и села в высокой прибрежной траве.
Лето закончилось, земля остыла, и джинсы быстро стали влажными. Несмотря на это, я сняла обувь и носки, подвернула штанины и опустила ноги в воду.
Пронизывающий