Геокультурный брендинг городов и территорий: от теории к практике. Книга для тех, кто хочет проектировать и творить другие пространства. Дмитрий Николаевич Замятин
на наших глазах до сих пор происходит неясный по своим последствиям пространственно-онтологический переворот. Понятие сопространственности, возможно, позволяет описывать некоторые параметры и качества этого переворота. Очевидно также, что сопространственность тесно сопрягается с понятием и образом тела, и во многом генетически обусловлена пониманием телесности как онтологической пространственности. В предельном случае можно говорить о сопространственности самому себе, когда тело оказывается полностью «освоенным» в рамках пространственных представлений – как место, ландшафт, географический образ. Исходя из сказанного, сопространственная архитектура – это, прежде всего, архитектура локальных (территориальных) идентичностей, что означает не только и не столько учёт всякий раз местных архитектурных традиций, сколько когнитивную ориентацию на сосуществование различных телесных пространств, воображаемых как одно место, формируемое конкретным архитектурным проектом (проектами).
Между тем, уже небоскрёб как устойчивая архитектурная форма-архетип может восприниматься и воспринимается как аналог горы. Урбанистический ландшафт, состоящий из многочисленных небоскрёбов (классика – панорама Нью-Йорка), воспринимается как «горная система» со всей вытекающей отсюда горно-ландшафтной оптикой103. Фактически, современная архитектура на пути к сопространственности работает, явно или неявно, с образами природных стихий, крупными природными формами, что может быть выражено и используемыми материалами, а также точками обзора и всевозможными транспозициями. Так, идея стеклянных домов, столь популярная в начале XX века (В. Хлебников, В. Шеербарт и др.), была реализована сравнительно быстро, что позволило получить принципиально иную оптику современных городских пейзажей104. Развивавшаяся параллельно со стеклянной архитектурой футуристическая идея летающего воздушного города (тот же Хлебников, проект летающего города Г. Крутикова и др.) хотя и не могла быть реализована буквально, однако оказала серьёзное влияние на многие конструктивистские проекты, для которых воздушная стихия оказалась дополнительным планом инновационной репрезентации (прежде всего, проекты И. Леонидова).
Пространство, которое творил Леонидов в своих проектах и своими проектами, есть, по существу, пространство географических образов, как бы рожденных из ничего – из «вещества природы» – воздуха, ветра, травы. Леонидов был легендой советской архитектуры: человек сделавший несколько гениальных проектов, которые так и не воплотились в жизни: дипломный проект Института библиотековедения им. Ленина в Москве на Воробьевых горах (Институт Ленина) (1927), конкурсный проект памятника Колумбу в Санто-Доминго (1929), конкурсный проект Дома Наркомтяжпрома в Москве на Красной площади (1934), проект планировки и застройки Южного берега Крыма (1937–1941), и, конечно, Город Солнца (1943–1959) – личный утопический проект, где пространственная фантазия, не ограниченная