Египетский дом. Алла Дубровская
оставшийся кусок злосчастной трубы по всем правилам наложения повязок на закрытый перелом.
После короткого перекура компания отправились в контору согреваться. Закусывали цыплятами.
– В гастрономе сегодня давали. Синенькие такие, костлявенькие, как ты, Жень, только не обижайся. Так я домой сбегала, нажарила, – распиналась Леля, раскладывая кусочки курочки по белым тарелкам с надписью «Общепит».
До квартиры Женечку довел Славик. Поковыряв ключом в замке, она потянула провожатого на порог распахнувшейся двери. Сидящие на кухне зайки бурно отреагировали на появление пьяной соседки с незнакомым мужиком:
– Тут она всяких в дом водит, – загундосила Ирка, – а потом краска для волос пропадает. Где я теперь такую краску достану?
– Да не брала я твою краску, – огрызнулась Женя. – Откуда мне знать, где ты ее держишь.
– В тувалете в коробке, а мне волосы красить надо…
– Извините, дамочка, дайте–ка пройти, – Славик проволок Женечку мимо зайки с развевающимся от негодования оранжевым пушком на голове.
– Тама ее дверь, в самом конце колидора, – подал заискивающий голос Толя. Он оценил рост и силу гостя, но, поскольку натура победила, крикнул ему в спину:
– Ты у ей не первый будешь, мужик! Тута разные к ней ходют.
– Я тебе уши–то на жопу натяну, – не оглядываясь, но внятно и без всякой угрозы в голосе ответил Славик.
На следующее утро Женечка могла только вспомнить, как кто–то стянул с нее скороходовские сапоги–кувалды, накрыл чем–то теплым и, закутывая, сказал: «Странная ты девочка, Евгения Игнатова».
Вскрывать железную дверь мастерской Рудика Госса пошли бригадир Каляныч с ломиком и участковый Костырко с техником–смотрителем Игнатовой. Когда раскуроченная дверь приоткрылась, опытный Костырко отстранил Женечку, но она успела вдохнуть ужасающую вонь прокисших пищевых отходов, увидеть висящее тело Рудика и раскиданные по полу пустые пузырьки Иркиной краски для волос.
В конторе все жалели Рудика.
– Да не жилец ваш Немец был, – сделал посмертное заключение участковый Костырко. – Там, на верстаке, чего только у него не валялось, пил что ни попадя.
Замечание было верное. На похороны Рудольфа Госса скинулись всем миром. Родственников у него так и не нашли. По месту прописки на Лиговском проспекте он давно не проживал. К похоронам морозы ослабели, началась оттепель. На Красненьком кладбище гроб опустили в яму, куда натекла талая вода.
До Рудика Госса Женечке уже пришлось хоронить бабушку тетю Таню. Отношения между ними сложились странные. О любви тут говорить не приходилось, но жизнь как–то прибила их друг к другу. Капитан в отставке Миркин, обзаведясь новой семьей, матушку не жаловал. Получив свои разменянные квадратные метры в Саперном переулке, пару лет прожила она там в полном одиночестве. На работу ходила через дорогу в магазин «Аптекарские товары», где потихоньку подворовывала тройной одеколон, отливая из бутылочек в приготовленный заранее пузырек. Одеколоном