Вечные предметы. Тамара Яблонская
непривычный пикантный привкус
когда стремимся понять непонятное
сидя в удобном кресле перед настольной лампой
Река
Большая река выплывает из моря крови
огибает всех
затем подплывает к краю небес
в ней лениво качаются
башни и крыши церквей
точь-в-точь как татарские шапки
Пимен вздрагивает от сравнения
или от холода
всю осень стоящего в келье
откладывает перо
греет дыханием руки
река течет в бесконечность
Эльдорадо
Белые острова
рассыпанные в море
обещают эдемы
добро в чистом виде
мы тоже безоглядно
пробивались сквозь волны
к своему эльдорадо
и наконец достигли
стоим потрясенные
видом пустыни
Новое время
Все великие эпохи отдалились
в мягкой обуви
на цыпочках
чтобы не беспокоить
слабое общество
где властвуют минималисты
часто болеет
не ест предписанного супа
требует только десерт
сладки испытанные приемы
проверенные другими идеи
общество толстеет
и навсегда утрачивает мышцы
накаченные в умственных трудах
и войнах
В долине
Я не буду рассказывать страшных историй
морщить лоб
ссылаться на слова очевидцев
я сойду с высокого холма в долину
где мирно живут тени
заложники одной идеи
они слышат плеск сибирских рек
вдыхают ветер с елей
тучи носят
как нимбы на сгорбленных спинах
а когда темнеет
каждый тщательно позолачивает
светом луны
свое забытое имя
Путешествия эмигранта
Старый эмигрант Головнянский
перестал заниматься делом
и пристрастился ходить
по кругу своих воспоминаний
ранним утром он просыпался
и плыл в Житомир
где чернозем черный и жирный
а в имении все живы и здоровы
встречать его к пролетке
выбегал на ходу стаскивая шапку
ленивый Фома
за свою лень поплатившийся жизнью
дальше шло как обычно
хозяйство обед
за обедом подавали другие слуги
рюмка шартреза
книги Канта в тиши кабинета
если бы это был хотя бы Гегель
можно было избежать
такого поворота событий
но слишком хороша была цепь антиномий
и не хотелось разрушать
ее стройную архитектуру
кончилось тем что мы уже знаем
но Головнянский непоследователен в мыслях
он не хочет думать о том
долго ли имение горело
и