Путешествие с Панаевой. Ирина Чайковская
взял Нину за руку, помогая подниматься. Рука ее была теплой и влажной.
– Паоло, ты знаешь, почему тебя так назвали?
– В Италии сто тысяч Паоло.
– Я знаю, но подумала, что здесь неподалеку Римини и, может, твоя мама назвала тебя в честь того Паоло… который был влюблен во Франческу, – она почувствовала, что краснеет и была рада, что кругом темно.
– Может быть. Я тоже хотел тебя спросить про твое имя.
– Я точно не знаю. Мама говорила, что так звали одну грузинскую княжну, жену какого-то русского. Она рано осталась вдовой, но сохранила ему верность, хотя была красавица и ей делали предложения.
– Это похоже на историю Тамары. Ты читала «Демона»?
– Нет. Ты забываешь, я родилась в Италии, мои первые книжки были на итальянском. Я прочла не так много русских книг. Если можешь, расскажи мне про «Демона».
Нина выпалила все это единым духом. Ей было неловко, что она такая темная, не знает Лермонтова. Она немного побаивалась Паоло и втайне восхищалась им. Паоло был на середине рассказа, когда они подошли к маяку. Далеко внизу плескалось море. Лучи маяка временами вырывали лицо Паоло из темноты. Оно было таким бледным, таким страдающим. У Нины сжалось сердце.
– Ты так хорошо рассказываешь. Почему ты бросил университет, не стал защищать диплом?
– Знаешь, какую тему они мне подсунули? Средневековую английскую схоластику. Я бы предпочел Восток или Россию… Меня притягивает Россия… Кавказ… У меня это в генах. И срывающимся голосом он заговорил про отца.
Это было неожиданно для него самого. Еще минуту назад он и думать не думал рассказывать Нине о своем сокровенном, тайном. Он с удивлением вслушивался в свой голос – что это с ним? Зачем он рассказывает этой девочке то, что никому никогда не говорил? Внезапно его словно обожгло – он остановился. Прямо перед ним – нежное сочувствующее Нинино лицо. Далеко внизу, за еврейским кладбищем, – темное безликое море. Паоло пошатнулся, отпрянул от края. Чуткий Энки вовремя оказался рядом, потянул его за штанину – пора домой. Они начали спускаться вниз, к развилке. Паоло уже не держал Нину за руку – отчужденно шел рядом. Девушке оставалось только гадать, за что он на нее сердится. Весь оставшийся путь они молчали.
Дома Паоло быстро разделся и лег. Мать еще сидела у телевизора – завтра суббота, и она могла не торопиться. Паоло лежал, прислушивался к звукам из гостиной и старался поймать мысль, поразившую его возле маяка. Ах, да, ему тогда отчетливо представилась нонна Лючия, старая, уже умершая их соседка. Он вспомнил, как она на вопрос, где мама, ответила ему не задумываясь: «На похоронах». На каких похоронах была мать? Тогда, трехлетним мальцом, он не стал этого выяснять. Мало того, эта сцена полностью ушла из его памяти и сознания. Почему она выплыла теперь?
Паоло понял, что не заснет, если сейчас же не встанет и не задаст матери страшный вопрос. И вот он поднимается, приоткрывает дверь в гостиную: «Мама, ты не в курсе – отец был на Кавказе? В его записках я нашел сюжет прикованного