Голубое сало. Владимир Сорокин
Барыня, голубушка, вы же все сзади забрызгаться изволили! Позвольте плащик!
ЗНАМЕНСКАЯ (облокачивается на ствол яблони). Оставь.
АНТОН. Вы, чай, со станции?
ЗНАМЕНСКАЯ. Да. Я постою здесь немного и пойду. А ты не говори ему ничего. Слышишь?
АНТОН. Да как же это?
ЗНАМЕНСКАЯ. Ответь мне, что, он по-прежнему… (Задумывается.)
АНТОН. Чего изволите?
ЗНАМЕНСКАЯ. Нет, ничего. Прощай. (Бросает ветку сирени, идет прочь, но сталкивается с Полозовым. Он во фраке и белых перчатках, держит на руках мертвую борзую собаку.)
ПОЛОЗОВ. Арина… Арина Борисовна.
ЗНАМЕНСКАЯ (отворачивается). Виктор Николаевич.
ПОЛОЗОВ (воцепенении). Я…
ЗНАМЕНСКАЯ. Простите за беспокойство.
ПОЛОЗОВ (с трудом говорит). Вы… нисколько. Позвольте. Это так…
ЗНАМЕНСКАЯ. Я зашла посмотреть на ваш сад. Просто так. У вас умерла собака? Постойте, неужели это та самая? На руках она такая маленькая.
ПОЛОЗОВ (кладет собаку на землю). Я очень рад вас видеть. Это так неожиданно, но очень хорошо. Очень хорошо.
ЗНАМЕНСКАЯ. Что – хорошо?
ПОЛОЗОВ. Что вы здесь.
ЗНАМЕНСКАЯ. Так странно… Когда я шла со станции через рощу, меня обогнал пьяный мужик на лошади. Голый по пояс, с какой-то механической вещью в руке, наверно отломанной от какой-то машины. Он ею стучал по стволам берез и кричал: “На постой, на постой!” Сумасшедший мужик. На какой постой? Совсем сумасшедший мужик. И очень злобный.
АНТОН (качает головой). Это, видать, востряковские озоруют.
ПОЛОЗОВ (Антону). Поди, собери нам чаю.
АНТОН. Сию минуту, батюшка. (Уходит.)
ЗНАМЕНСКАЯ (наклоняется к собаке, гладит ее). Да. Это тот самый пес. Древнегреческий, как говорила ваша сестра. А я забыла, как его звали: Антиной? Орест? Алкид?
ПОЛОЗОВ. Аттис.
ЗНАМЕНСКАЯ. Аттис! Милый Аттис. Да-да. Я вас еще тогда спрашивала: кто это – Аттис? А вы отвечали – любовник Кибелы. Но я не знала историю Кибелы. А признаться в этом стеснялась. А теперь – вовсе не стесняюсь. Мы брали Аттиса всегда с собой на прогулки. Он был таким быстрым, красивым. А однажды кинулся трепать барана. И вы так накричали на него. Виктор Николаевич, что у вас с лицом?
ПОЛОЗОВ. Ничего. Кажется – ничего.
ЗНАМЕНСКАЯ. Скажите, это ужасно, что я здесь?
ПОЛОЗОВ. Это очень хорошо.
ЗНАМЕНСКАЯ. Я вам признаюсь – я не прочла ни одного вашего письма.
ПОЛОЗОВ. Я догадался.
ЗНАМЕНСКАЯ. Все восемнадцать писем я сожгла в камине. Это гадко, я знаю. Но мне что-то мешало их прочесть. Я очень скверная?
ПОЛОЗОВ. Арина Борисовна, пойдемте в дом. Здесь сыро.
ЗНАМЕНСКАЯ. Нет, нет. Останемся, останемся. Я так любила ваш сад. В мае особенно. Помните, когда приехали Панины? И вы с Иваном Ивановичем стреляли по бутылкам. А вечером мы катались на лодке. И Кадашевский упал в воду. А на следующее утро все яблони зацвели. Все сразу. И вы сказали, что это оттого, что я здесь. А Панин сказал, что это к войне.
ПОЛОЗОВ. Да… припоминаю.
ЗНАМЕНСКАЯ. Но войны не случилось.