Век-волкодав. Андрей Валентинов
с другими номерами. За холмами у них настоящий аэродром, а здесь просто обманка. А возле холмов вроде как склады, заметил?
– Есть такое, – кивнул Иван Кузьмич. – И что?
Иван-младший дернул плечом.
– А ничего. Бетонные они. Это кто же тут из бетона строит? И башня эта железная для радио – откуда она? Нет, товарищ командир, армия тут есть. Иначе зачем нас сюда с посольством посылать? Мало ли городов в Китае?
На этот раз Кречетов спорить не стал. В Беловодске, готовя посольство, он и сам удивлялся. Почему надо ехать за признанием в никому не ведомый Пачанг, а не, допустим, в Лхасу, к Далай Ламе? Баронов рассказ про страну Агартху не слишком убедил. А вот боеспособная армия – это причина. Выходит, и Столица об этом знает, и хитрый старик Хамбо-Лама? Но все равно не слишком понятно получается. Пусть здесь, в Пачанге, кто-то силы собирает. Где Пачанг и где Сайхот? Даже если на карту глянуть, слишком далеко выходит. А если еще и про горы с пустынями вспомнить?
– Продолжай наблюдать, красноармеец Кибалкин. Чего заметишь, так сразу ко мне. Приказ ясен?
– Так точно! – племянник без особого успеха попытался принять стойку «смирно». – А я еще заметил. Ночью, часа в два пополуночи…
Иван Кузьмич хотел было объяснить излишне ретивому Кибалке, что ночью надлежит спать, а не играть сыщиков-разбойников, но в последний момент сдержался. «Серебряные» тоже видели кое-что странное.
– …Дворец, Синий который, где здешний начальник живет. Норбу-Онбо. Он светиться начинает. Не весь, а левая часть, которая к нам ближе. Свет синий, очень яркий, потому, наверно дворец так и назвали.
Именно это заметил в первую же ночь бдительный дозор «серебряных». Поначалу Кречетов не слишком удивился. Он уже знал, что в Пачанге электричество есть, пусть и не во всем городе. Почему бы дворец соответствующим огнем не осветить? Может, обычай здесь такой, раз этот Норбу-Омбо – Синий? Однако потом, проведя личную рекогносцировку, крепко задумался. Для обычных ламп свет слишком сильный, на прожектор не похоже.
У кого бы спросить? Не у Кибалки же!
– Инициатива наказуема, Ванька. Ты увидел – ты и узнавай. И не слишком мешкай, чтобы, значит, завтра к полудню был с докладом. Красноармеец Кибалкин, приказ понятен?
В коридоре было темно, желтый огонь керосиновой лампы горел слишком далеко, в самом конце коридора. Зимний вечер уже вступил в свои права.
Кречетов отсчитал нужную дверь, немного помедлил. Постучал, затем.
– Экии! – проговорил он, переступая порог. – Здравствуйте, стало быть.
– Bonsoir, Jean! Merci de ne pas oublier les personnes handicapées. – донеслось из глубины. – J'espérais que vous viendriez…[12]
Чайганмаа Баатургы, племянница властительного Гун нойона Баатургы, устроилась на толстой кошме, брошенной прямо на деревянный пол. Красный с золотом халат, круглая шапочка цветного шитья, пояс, украшенный тяжелыми серебряными бляхами.
…Недвижное лицо в пятнах и шрамах, пустые мертвые глаза. Иван Кузьмич не выдержал, отвел взгляд.
– Прошу простить недостойную, –
Добрый вечер, Жан! Спасибо, что не забываешь инвалида. Я надеялась, что ты придешь… (франц).