Рассветники. Юрий Никитин
ма, опасностей и вызовов, с которыми столкнемся все мы через десять-двадцать лет, и никого из нас не минует чаша сия.
Здесь нет ерунды вроде галактических контрабандистов, что дерутся с таможней десантными ножами, здесь все серьезно, потому местами неприятно, страшно и неуютно. Мы заглядываем в тревожное будущее, а не смотрим в милое знакомое прошлое, где все мы, понятно, орлы, все знаем и все умеем.
Детальные споры по трансгуманизму, в том числе и по этой книге, идут по адресу: http://t-human.com/
Основной сайт по трансгуманизму: http://www.transhumanism-russia.ru/
Часть I
Глава 1
Проскочил на скорости сто сорок через урбанистическую окраину, дома здесь то поставленные стоймя длинные карандаши с остро заточенными остриями, то медицинские шприцы, есть даже удлиненные патроны, так же сверкают латунью, с виду литой металл, хотя изнутри стены настолько прозрачные, словно их нет вовсе.
Ближе к перекрестку пара уходящих в небо абсолютно прозрачных трубок, только на крыше огни, чтобы самолет сдуру не налетел, какая-то хитрая разработка, заставляющая лучи света огибать здание, сделав его почти полностью незримым, по той же технологии, что и стелсы нового поколения.
Едва миновали урбанистику, автомобиль понесся пулей, рядом на такой же скорости плотный поток машин, и кажется, мы стоим, а дома по обе стороны широкой улицы несутся навстречу и торопливо прошмыгивают нам за спины.
Пока автомобиль несется через Нахимовский проспект, я сказал «телефон, Корнилов Николай», через пару секунд раздался звонок, вспыхнул экран, в глубине комнаты голый до пояса крупный массивный мужик с внешностью тяжеловеса неспешно обернулся, лицо удивленно-глупое, подумал и потащился к монитору, почесывая на ходу потное свисающее пузо.
– Здравствуй, Гриша, – пробасил он, – как жизнь?
– Спасибо, – ответил я угрюмо, – не жалуется. Ты почему сегодня не был на работе?
– Извини, Гриша, – сказал он с малейшей ноткой виноватости, – сантехника жду. А так я все успел, материалы тебе скинул по емэйлу.
– Кого-кого ждешь?
– Ремонтника, – объяснил он.
– Что сломалось?
– Да не сломалось, – с неохотой выговорил он, – а… понимаешь, у меня температура чуть-чуть ниже нормы. Да не в доме, а тела! Не тридцать шесть и шесть, а тридцать шесть и одна десятая. Ну, есть такие люди, два-три на миллион, это тоже как бы норма, хоть и на самом краю. Но этот дурацкий умный дом, какой же он умный? – требует, чтобы я принял какие-то таблетки!.. Теперь надо либо отключить эту систему, либо перепрограммировать, а то будет звонить и на работу, он уже так делал на прошлой неделе, когда узнал, что у меня запор, в офисе теперь даже пылесосы ржут, как только захожу…
Я сказал с чувством:
– Ну и дикарь ты, Николай! Дай удаленный доступ, теперь все водопроводчики так работают. В смысле, ремонтники. Кто же по домам ездит?
На экране было видно, как он, перекосив небритую рожу, звучно поскреб ногтями в затылке.
– Да, понимаешь, там файервол надо отрубать, а как-то боязно.
– Чудак, – сказал я с досадой, – дай доступ только к нужному месту, а все остальные закрой! И ничего не сопрет, если у тебя будет открыт, скажем, доступ только к распределительному щитку в коридоре! Так понятно?
Он промямлил:
– Знаешь, мне проще, если приедет… Это ж надо знать, как именно к щитку. Я знаю только либо врубить все, либо вырубить.
Я чертыхнулся, откуда такие беспомощные, стихи пишет, что ли, или русской историей интересуется, Куликовскую битву реконструирует…
– В общем, так, – сказал я, – или прочтешь инструкцию и перестанешь, понял?.. или перевожу в отдел вспомогательных работ.
Он охнул:
– Ты что?.. Я ж биомеханик номер один!.. В стране таких всего трое!
– Уже нет, – сказал я без жалости, – другие обогнали. Ты сейчас смотришь вслед быстро уходящему вагону. А если завтра хотя бы опоздаешь… Ну, ты понял. Бывай!
Экран погас, зеленый огонек жалобно мигает, уговаривая поговорить еще, но я переключил на новости. Трудно быть начальником отдела, хоть у меня всего пятеро сотрудников. Как только получил грант и, набрав людей, начал самостоятельные исследования, то разом стал для всех подчиненных уже не своим, а кем-то, от которого что-то надо скрывать, прятать, при моем появлении все разбегаются и делают вид, что усердно пашут.
Хотя это я со зла, если бы в других фирмах так пахали, как у нас, уже давно бы построили идеальное общество, и на Марсе бы яблони цвели.
Мне с детства всегда хотелось быть загадочным и мрачным, непонятым окружающими, тем более что всегда всерьез считал, что в самом деле взрослые не понимают, у меня ж такая глубокая, широкая и вообще такая многоплановая и многоуровневая душа,