Ответный удар «попаданцев». Александр Конторович
клинок
«И бесконечные патроны…».
Лето 1793 года
Калифорния
Зануда
Похоже, мы довели капитана Родригеса до такой степени изумления, что он не удивится, даже если мы начнем левитировать и пулять файерболами. По крайней мере, гелиограф и сигнальный фонарь с калильной сеткой он осмотрел с вежливой скукой на лице. Сразу видно – не моряк. Ну и рабано[4] с ним. И без него забот хватает – несмотря на все старания нашего начальства прикинуться шлангом, вице-король недвусмысленно разъяснил, что в обязанности нашей развеселой компании входит еще и береговая охрана.
Но мы тоже не лыком шиты. Еще когда эта тема впервые всплыла в разговорах в избе-ругальне (так после бурных объяснений с сеньором Бодега прозвали переговорную), были разосланы письма и в Гавану, и в Нью-Йорк, и в Плимут, словом, во все места, куда разбежались наши люди. Так что стратегию, тактику и даже кое-какую технику мы подготовили. Лично я рожал химические источники тока. Кто сказал «рация»? Еще раз услышу – засажу в ламповую лабораторию ртутью дышать! Телеграф. Обычный проволочный телеграф. Связывающий между собой две дюжины наблюдательных постов от президио Сан-Франсиско до устья Ашокавны[5].
По отдельности у нас уже все было: и провод, и изоляторы, и гальванические элементы, пусть корявые и громоздкие. Но – экспериментальные образцы, собранные вручную, каждый со своим характером… А тут – одних изоляторов по проекту надо почти пятьдесят тысяч. Причем глазированных, которые приходится два раза в печь сажать. Самим делать – так Ире и ее команде три месяца только этим и заниматься… А в Санта-Клару отдавать – стандарт надо писать, потом переводить на испанский, потом добиваться соблюдения. Эти кустари-одиночки без мотора никак не усвоят, что стандарт – закон, план – долг. А уж если начать измерять размеры – вопят и за навахи хватаются, будто не горшок, а жену или дочь лапают.
Одного самого горластого даже пришлось воспитывать неэкономическими методами. Причем все по закону. Контракт сорван – плати неустойку. Не можешь заплатить – отработай. И никакого пеонажа[6], полная свобода выбора – или девять месяцев на угольном карьере, или три – в кузнице. Или продавай дом… Он выбрал кузницу.
И так – со всем, за что ни схватишься. Грозоразрядники, например. Вот насколько часто в Калифорнии молнии ударяют в провода? В энциклопедиях этого нет. Собственной статистики тоже – пока Бог миловал, но на нашей ЛЭП и столбы низенькие, и идет она по долинам. А телеграфная линия будет взбираться на горы, где размещаются НП. В общем, думаем, считаем, спорим, экспериментируем… И, наверное, про себя молимся.
Вслух об этом не говорим, но ведь живем в опасном мире и делаем опасные вещи. Та же взрывчатка – технология отлажена, производство продумано и организовано, и катастроф пока не было, но все равно когда вхожу в «горячую» зону[7], в животе начинает сосать…
Но пока живы, надо жить! Радовать жен и воспитывать детей. А то распустились!
По-испански – редька, хрен, редиска, вообще крестоцветные овощи со жгучим на вкус корнем.
Одно из индейских названий Русской реки в Калифорнии.
Форма долгового рабства, распространенная в свое время в Латинской Америке.
Внутренний термин, опасная зона на производстве.