Сновидения петербуржца. Петр Артемьев
встретил толпу парней,
И стали подонки эти
В меня сыпать град камней.
У них получалось здорово —
Я увернуться не мог.
Гравий обстреливал голову,
Темя, затылок, висок.
Наполнился громом череп,
Был камнепад в мозгу.
С тех пор во дворец не верю,
Но память навек сберегу.
Во сне мне грезилась гармонь. Она была
Самостоятельным как будто организмом.
Сперва мелодию красивую вела,
Но оказался нрав ее капризным.
Вдруг
оборвались
визгливо
звуки —
И лязг
затвора
раздался
жуткий.
Клавиши разом гармонь обернула,
Их превратив в пулеметные дула.
(Это была прелюдия.)
И застрочила гармонь-пулемет.
Спасения нет – везде достает.
Мечутся в панике люди.
Как бомбы патроны
заряженной ленты.
Пальба их как музыка ада.
И крики, и стоны
аккомпанементом
Для залпов смертельного града.
Я по мрачному шел коридору:
На столах лежали и стыли
В простынях мертвецы, с которых
Я одежды срывал простые.
Нужно мне было голову Лины
Отыскать. Наконец повезло:
Коридор скоро кончился длинный
И кругом сразу стало светло.
В деревянном лотке земля голая,
А на ней словно вырос цветок.
Отсеченную Линину голову
Посаженной вижу в лоток.
Расцвела, не подвержена тленью!
Я достиг своего рубежа.
И воздал я хвалу преступленью
И отточенной стали ножа.
В троллейбусе порой ночной
Домой мы ехали с женой.
В салоне молодой нахал
Меня толкнул, к жене пристал.
Рецидивиста-вора вид.
Лицом ни дать ни взять бандит.
Он был какой-то смуглый,
И черные глаза
Пылали, словно угли,
Впивались, как гюрза.
Его я за плечи схватил —
Их силу испытал:
Под пиджаком я ощутил —
Металл.
Ему расправиться со мной
Раз плюнуть, левою одной.
Но он не склонен был к борьбе,
Не агрессивен был.
Чтобы внимание к себе
Привлечь, меня он злил.
Он что-то важное хотел
Сказать, его душа
Носила бремя темных дел.
Он начал не спеша:
«В горячих точках я бывал,
В горах Кавказа воевал.
В сраженье под Сухуми
Был ранен, как бы умер.
Пробила пуля ухо мне
И