Две тысячи журавлей. Елена Юрьевна Свительская
посмотрел на него. Мать рванулась вперёд. Оборотень ловко перехватил её руку:
– Не обижайте сынишку. Он у вас куда добродетельнее старого монаха. Видите, заботится, как бы я не сошёл с правильного пути, – приятель ласково потрепал меня по щеке.
Издевается?!
И остался Акутоо в нашем доме на завтрак. Старшая сестра принесла ему палочки, чашку для риса и чашку для чая, припасаемые для гостей. Мать торжественно поднесла старому монаху голову варёной рыбы. Следующий за головой кусок рыбы воцарился на тарелке главы семейства. Потом – на моей тарелке, затем на тарелке Такэру, матери, старшей сестры и, наконец, на тарелке Асахикари.
Я долго и безуспешно пытался поймать кусочек рыбы палочками, взятыми левой рукой. Родственники молчали и старались не смотреть в мою сторону. Лицо отца ничего не выражало. Не выдержав, Акутоо отобрал у меня палочки – ему не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы вырвать хаси из моей слабой руки – подхватил кусочек рыбы и протянул мне. Я забрал подачку, съел, хорошо прожевал, проглотил и вежливо поблагодарил его. Чувствовал себя ужасно: мало того, что пользы от меня почти никакой, так им ещё и придётся возиться со мной, вкладывая мне еду в рот. Нет, ни за что! Я научусь держать палочки в левой руке!
Аса-тян переложила в мою чашку почти все свои маринованные сливы – себе сестрица оставила только две – и проворчала:
– Что-то сегодня мне совсем не хочется слив!
За что получила многообещающий взгляд матери и притворно смутилась. Милая Асахикари, ты всегда стараешься выручить меня! Пожалуй, в нашей семье ты для меня самый дорогой человек! То есть, надо, разумеется, любить и уважать своих родителей. И, пожалуй, я их люблю, даже отца, сломавшего мне руку. Разумеется, я уважаю их, ибо как же без этого жить? Если такое ничтожество как я не будет уважать родителей, да забудет о благодарности, то лучше такому мерзавцу вообще не жить! И всё же, когда я вижу милую и робкую улыбку младшей сестрёнки, внутри меня что-то теплеет, нежно, чарующе. Только бы ты была счастлива, родная! Мне всё равно, что станет со мной, но только бы ты!..
Борясь с подступившими слезами, взял левой рукой сливу и отправил в рот. Её терпкий солёный вкус заставил меня поморщиться, и всё же я взял затем вторую, третью. Их было удобно брать здоровой рукой. Всё ж таки не палочки держать!
Асахикари вовремя заметила, когда я переел слив. Подсела ко мне, своими палочками подхватила кусочек рыбы с моей тарелки, протянула мне. Заботливо улыбнулась. Думаю, её будущему мужу страшно повезёт. Надеюсь, он будет хранить её как зеницу ока. А если посмеет обидеть её, тогда я… я… я его убью!
Хотя мой кусок рыбы был ближе к голове, хотя мать меня при госте моей бесполезностью не попрекнула, моя еда всё равно окрасилась в горький привкус, ведь мне редко удавалось наловить рыбы, а вот младший брат в этом изрядно преуспел. Судя по вкусу, рыба была поймана им в речке неподалёку от деревни ещё рано утром. Свежая, вкусная. С трудом проглотил свою долю рыбы, задумчиво начал грызть очередную маринованную сливу. Затем глубоко вздохнул, осторожно