Завтра на РАБоту. Александр Поехавший
называли зеркалом. Он медленно отворил защитную крышку и узрел своё отражение. Впервые за миллионы лет человек увидел то, как на самом деле выглядит его истинное лицо. По ту сторону на Икара смотрело вымазанное Копрой, коричнево-желтоватое лицо с глазами, которые ничего не выражали. Сперва он остолбенел, бегая глазами по всей отражающей поверхности, а затем начал пятиться назад. Икар так неудачно упал, что зеркало разбилось вдребезги. Осколки были очень маленькими, и он кинулся небрежно соединять их. Икар снова хотел увидеть того жуткого незнакомца и испытать на себе это невероятное чувство леденящего ужаса и гадливого омерзения. Впереди шли люди. Икар нервно засуетился, не зная, что предпринять.
– Моё, моё…, – пробубнил он себе под нос.
Единственное, что ему удалось сделать это вставить обратно в корпус небольшой осколок и отползти в сторонку.
VII
Икар перестал носить таз на Пир. Вместо себя он отправлял Пу, который был рад подчиняться, видимо, чувствуя его мало-помалу пробуждающуюся жажду власти, порождённую контактом с вещью.
В период отсутствия карапуза он вовсю распускался и вытворял неординарные дела. После второго ухода Аэлиты нерушимая связь с вещью достигла невиданного размаха. Пу рассказывал Икару, находящемуся в некоем подобии психоделического транса, последние истории, гулявшие в народе, собственноручно кормил и поил, передавал подробную информацию о местонахождении Аэлиты, которая всё никак не могла начать разрешаться от бремени. Икар настойчиво просил Пу отгонять от неё ротозеев, которые хоть немного были похожи на самого Икара, но мальчик совсем не понимал это странное желание. Во время пребывания Пу с ним рядом, жизнь Икара будто останавливалась. Он сидел ровно на своём предмете, никуда не отходя и не отлучаясь. Икар лишь подсовывал под себя таз, чтобы наполнить.
Едва только Пу покидал соту, Икар оживал и бросался раскапывать серебристую рукоять, уже прилично стёртую в нескольких местах. Он хватался за неё, вытаскивал недозеркало и наделял всеми положительными качествами, которые он знал, одушевлял его, вёл предельно откровенные беседы о всяких пустяках, смеялся. Оно стало центром мироздания. Икар постоянно ожидал, что оно вот-вот воссоздаст того безобразного и грязного человека, как в прошлый раз. И это видение должно было до конца открыть завесу и поведать о новых неслыханных возможностях человеческого существа, уснувших много надземных лет назад. Одна только мысль о том, что ничего подобного больше ни у кого нет, необычайно сильно возбуждала, как не смогла бы ни одна самая прекрасная и умелая женщина его небольшого города.
– Моё, это всё моё, было, есть и будет… Моё…, – повторял он каждый раз. – Покажись мне снова, куда ты ушёл? Никто не хочет меня больше слушать, точнее, мне не с кем поделиться, у меня накопилось столько всего. Ты там, да? Я всё никак не могу тебя увидеть, ты такой маленький, маленький