Затянувшийся отпуск. Наида Алисардаровна Баширова
в котором ехала Нинель, остановилось возле японского ресторана у метро «Октябрьская». Наргиз подождала, когда та войдет в ресторан, и только потом, нацепив на нос темные солнцезащитные очки, закрывавшие пол-лица, вошла следом.
В небольшом уютном зале ресторана посетителей в этот час было немного. Наргиз села у окна спиной к свету так, чтобы видеть весь зал, а самой остаться незамеченной. Нинель она увидела сразу. Та сидела боком к ней, а напротив нее расположился поразительно красивый юноша. Светлые длинные волосы, вьющиеся от природы, синие, как море, глаза, нежная, как у девушки кожа, ямочка на подбородке, стройное и сильное тело – он привлекал к себе внимание всех сидящих в зале женщин.
Наргиз не слышала, о чем они говорят. До нее долетали лишь обрывки фраз. Выражение лица Шаховой невозможно было описать. В нем отразились и любовь, и нежность, и затаенная боль. Оно было мягким и трогательным. Открыв сумочку, она извлекла из нее маленькую бархатную коробку и со счастливой и вместе с тем застенчивой улыбкой протянула юноше. Тот нетерпеливо раскрыл ее и с минуту разглядывал то, что в ней лежит. Со своего места Наргиз не видела, что находится в коробочке, но заметила, как заблестели его глаза. Внезапно он нахмурился, попытался вернуть коробку, начал что-то объяснять Шаховой, однако, в конце концов, выслушав ее возражения, спрятал коробочку в карман брюк. Они просидели вместе чуть более часа, потом Нинель встала, наклонилась к юноше, что-то прошептала ему на ухо, ласково взлохматила белокурые волосы и вышла. Юноша остался сидеть, лениво ковыряя палочками по тарелке.
Наргиз следила за ним, не сводя глаз и не особенно скрываясь. Очень скоро юноша почувствовал на себе чужой взгляд и повернулся в ее сторону. Они встретились глазами, и Наргиз поманила его пальцем. Чуть поколебавшись, тот поднялся и направился в ее сторону. Она молча указала на стул рядом с собой, он сел, мило улыбнулся и проговорил глубоким бархатным голосом:
– Вы так пристально меня разглядывали.
– Думаю, вы должны были давно привыкнуть к подобным взглядам.
Он промолчал, только брезгливо поморщился.
– Вы о чем-то хотели меня спросить?
– Нет. Просто я подумала, что такой красивый юноша не должен сидеть за столом один или в компании скучной и занудливой старой мамаши.
Она заметила, как его передернуло при этих словах.
– Она мне не мамаша.
– Можно было не признаваться. Это и дураку ясно. Не хотела вас смущать.
Юноша высокомерно вскинул голову.
– А почему я должен смущаться?
– Действительно, почему? – охотно согласилась Наргиз. – Сегодня нет ничего постыдного в том, чтобы быть альфонсом.
В ее тоне не было ни намека на иронию, однако ее слова задели парня.
– А вы, конечно, осуждаете?
– Нет, что вы. – Она говорила искренне. – Я придерживаюсь принципа: не судите и не судимы будете. Какое право я имею вас осуждать?
Кажется, он успокоился.
– Вам