Любовь есть. Ясно?. Лариса Машкова
из книги про Карлсона и созвучную с ней фамилию – Бокова.
«Новенькая, новенькая», – пробежал по классу шёпот. Они стояли у стола: девчонка с портфелем и по обе стороны – взрослые, как стражи.
– В вашем классе пополнение. Света Ковалёва. – Зычным голосом объявила директриса. – Света хорошая девочка, учится без «троек». – Она с уважением посмотрела на новенькую. – Света приехала из Волгограда. Надеюсь, вы познакомите её с нашим городом, с традициями нашей школы. Прошу дружить и жаловать!
Светка стояла и улыбалась. Скромненькая такая, темноволосая, с хвостиками, завязанными над ушами, в коричневом платье, чёрном фартуке – форме, которую наши девчонки уже отказались носить в будни.
– А ножки ничего себе! – донеслось с последней парты.
– Лесин! – прикрикнула Фрекен Бок.
По классу опять пронеслись смешки и шёпот.
Она улыбалась и смотрела на всех сразу, но на одну секунду её взгляд задержался на мне, я это сразу заметил и больше уже ничего не видел, кроме её глаз – лучистых, как два солнца. Мне даже показалось, что в классе стало светлее, просторнее.
Мой дружок Валерка Зак, который сидел рядом, подтолкнул меня локтем и показал первый палец:
– Во! Нормальная бикса.
– Да-а… – закивал я и с опаской глянул на симпатягу Зака.
С тех пор по утрам я подкарауливал Светлану на пути в школу. Несмотря на трескучие морозы, выходил из дому гораздо раньше и, спрятавшись за углом, ждал.
– О! Привет! – Я, не спеша, подходил к ней и сопровождал до самого класса.
Из школы променад вдвоём не удавался: кто-нибудь обязательно «садился на хвост». Новенькая вызывала любопытство не только у пацанов, но и у девчонок, которые стали носить традиционную одежду – коричневое платье и чёрный фартук. Мода у них такая наступила, значит.
…Начался урок литературы. Её преподавала училка, которую мы между собой звали попросту – Аллочка, за её небольшой рост, нежный голосок и юный возраст. Она задала нам выучить стихотворение советского автора на выбор, но любителей поэзии среди нас не оказалось, поэтому задание мы, в большинстве своём, не выполнили. И тогда Аллочка рассвирепела не на шутку: поставила в журнал кучу «пар». Ковалёву вызвала в конце урока. Класс притих. Новенькая у доски отвечала впервые.
– Роберт Рождественский, – объявила она негромко, но твёрдо. – «Письмо к Франсуазе Саган».
– Пожалуйста, – благосклонно кивнула Аллочка.
Светлана читала очень красиво, с «выражением»:
– Над высушенной гвоздикой прошебаршит гром.
И на песок тихий тихо вытечет кровь.
Станет сердце неслышным. Небо застынет в глазах…
«Не надо… Ведь я же лишний…» – успеет парень сказать.
Но будет грохотом танка в землю вдавлена фраза!
И всё оборвётся…
В классе стало так тихо, будто бы он опустел, и только голос Ковалёвой:
– А где-то в своём