Станция. Ксения Ветер
она идет с теми, кто спешит на работу в другую часть деревни, и в детстве мать всегда провожала её половину пути – до Станции, чтобы скрыться в её стенах. Обратно – особенно, если задержаться после уроков – Элис обычно ходит одна. В их классе никто не живет так далеко к югу, но Элис не против одиноких прогулок. Иногда Майк увязывается с ней.
Уборщики Станции не самые главные её работники, но, всё же – почетные работники Станции, и Элис каждый раз вежливо кланяется, проходя мимо. Подростки и пьяницы могут испортить многое, но никогда – её белые стены. Работа уборщиков не самая умная, но и нельзя назвать её простой – они расчищают площадку вокруг Станции от снега и осенних листьев, латают мелкие трещины и счищают налет с узоров, обрабатывают её стены от плесени и непогоды.
Станция всегда должна выглядеть безупречно, и ранней весной уборщики в двойную смену очищают камень после сошедших сугробов. Это тяжелое для них время, и по полной бригаде трудится над каждой из стен. Элис наблюдает за одним из уборщиков, проходя мимо – весной ей не хочется спешить, и в воздухе уже разливается сладковатый запах предстоящего лета.
Ей интересны все профессии, и после девятого класса уже пора будет выбирать.
Уборщик – почти старик, наверняка ему осталось не больше года до пенсии – оттирает верхнюю ступень лестницы. Он трет старательно, сложившись пополам, куртка его скинута, и Элис видит, как жгутами вздымаются мышцы на дряблых руках. Тряпку он полощет в ведре, обрабатывает специальным раствором камни и трет снова, взяв губку уже из второго ведра. Учитель инженерии упоминал как-то – инструкции любого работника Станции не терпят интерпретаций, но инструкции уборщиков строже прочих, и каждое действие выверено, прописано и должно соблюдаться до самой последней точки. Лишь половина сдает экзамен.
Закончив со своей частью, старый уборщик устало вытирает лоб ладонью и вздыхает, поднимая голову к солнцу. Элис уже было отводит взгляд – обошедшая Станцию, ей давно пора оставить её за спиной – но оборачивается на металлический звук удара. Ведро опрокидывается, заливая только очищенные ступени, и грязная жижа течет вниз, пачкая белизну камня. Оборачиваются и все остальные, но она не слышит ни криков, ни ругани, ни сочувствия – никто не спешит к старику.
Он в ужасе сам, и Элис позвонками чувствует его ступор. Им обоим нужно несколько секунд, чтобы осознать случившееся, несколько секунд перед тем, как уборщик бросается вниз, бормоча. Дёргано, он принимается заново вытирать расплывающуюся грязь, будто надеясь, что его неуклюжесть можно было не заметить.
Элис знает, что он бормочет. Он просит прощения.
Она отводит глаза и спешит дальше.
Элис надеется, что ничего плохого не случится с бедолагой – ничего хуже выключенного на день света или ржавой воды в кране; ничего кроме того, что он заслужил. Невнимательность к самому ценному в их деревне, тому, что дает им жизнь. Станция видит всё. Станция знает всё.
Элис уже достаточно взрослая, чтобы понимать.
Станция может