Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга пятая: сентябрь. митрополит Омский и Таврический Владимир (Иким)
очень непростым временем. Вот уже триста лет страна находилась под властью Османской империи – государства, считавшего одной из главных своих задач распространение ислама по всему миру. Последователи всех прочих вер – и прежде всего христиане – в этом государстве считались людьми второго сорта, подвергались множеству унизительных ограничений, обязаны были выплачивать дополнительные подати – так называемый харадж – и никогда не могли быть полностью спокойны за свою безопасность и даже самую жизнь. Хотя османы прямо не запрещали исповедовать христианство (христиане и иудеи, согласно Корану, считались «людьми Писания» и, в отличие от язычников, имели право держаться своей веры при условии покорности мусульманским властям), они в то же время старались делать все возможное, дабы склонить греческий народ к переходу в ислам. Христианское образование – при храмах, монастырях, в обычных школах – ни в коей мере не поощрялось государством и запрещалось; здесь все зависело от произвола местных представителей власти. Уровень образования в христианских общинах катастрофически упал, причем со временем сами православные христиане, дети необразованных родителей и сами родители необразованных детей, так привыкли к этому положению, что, даже имея счастливую возможность получить образование, не видели в этом нужды. Народ все больше погружался в пучину невежества; доходило до того, что даже сами священники не только не знали азов православного богословия, но и были не в состоянии прочесть и понять Евангелие… Греки продолжали держаться Православия: в Османской империи, как и во многих странах Востока, принадлежность к тому или иному народу была практически неотделима от вероисповедания, поэтому Православие для греков, болгар, сербов и других традиционно православных подданных империи стало своего рода средством национальной самоидентификации. «Я грек – значит, я православный; я православный – значит, я грек» – именно так значительная часть народа относилась тогда к своей вере. При этом само Православно-христианское учение было для народа – как простолюдинов, так и знати, и даже клириков – чем-то весьма условным, размытым. Так, один европейский путешественник, посетивший в те годы Грецию, писал, что встреченный им греческий крестьянин не смог даже ответить ему, в Кого или во что он верует… Вместо ответа крестьянин указывал на стоявшую рядом церквушку: «Ну, вот во что она верит, в то и я… А она в то верит, во что я верю…». Ничего более вразумительного он так и не смог сказать.
Впрочем, этот крестьянин был во многом прав. Действительно, Православная вера для огромного количества ее последователей в те годы сводилась лишь к храмам и обрядам, смысла которых сами люди давно уже не понимали, да и не задумывались об этом. Они просто ходили освящать воду на Крещение, красили яйца на Пасху, на Рождество ходили по соседям колядовать, время от времени «выстаивали» церковные службы, не вслушиваясь в молитвы и не понимая их смысла, – и считали, что именно в этом и состоит Православие, а больше ничего делать и не нужно для вечной жизни.
Стоит ли удивляться, что при таком отношении